Артур, ты можешь отправиться туда и лично проследить за изъятием доказательств?
Тресс прохладно улыбнулся.
– Позвоню Ковальской и поеду. Логан со мной?
– Нет, – покачал головой стажер. – Я должен найти Эдолу Мирдол. Они оба убивают, и оба здесь. Если мы поймаем Рафаэля, но не поймаем Душителя, то облажаемся, и он – она – продолжит убивать.
Аксель кивнул:
– Я согласен. Ищи. – Он сел за стол.
Артур дозвонился до приемной Ковальской, где ему сообщили, что Магдер был утром и уже ушел. Тресс напомнил, что они ждут журнал, на это ему ответили, что журнал сама Аделия вручит Марку Карлину, с которым встречается сегодня. Криминалист передал информацию Грину и вышел, чтобы отправиться к Магдеру домой. Ордер на обыск они получили несколькими минутами ранее: Старсгард обеспечил команде зеленый коридор и пространство для маневров.
Вот бы всегда так.
Грин прикрыл глаза.
– Говард, давай поразмышляем, – сказал он, когда за криминалистом закрылась дверь. – Предположим самое плохое. Алексон Магдер сейчас занят не вопросами выставок и денег. Он не у мэра, не у кого-то из своих покровителей, он не в Париже и не в Вене. Он в Треверберге и занят тем, что выбирает жертву или идет к ней. Или убивает ее в эти минуты.
– То есть самый плохой сценарий.
Грин кивнул, не открывая глаз. Он выглядел предельно собранным. Высокий лоб спокоен и чист, брови неподвижны. Четко очерченные губы мягко сомкнуты. Легкая небритость оттеняет скулы, придавая его лицу демонический вид. Тонкий нос вздернут, лицо обращено к потолку.
– Самый плохой сценарий. Он выбирает тех детей, которых видит. Выбирает их глазами. Ребенок должен походить на идеальный образ, который светится в его больном мозгу. Он должен полностью соответствовать картине Штерна и тем полотнам, которые рисует сам Рафаэль. Он художник. Да… выбор только глазами. Возможно, он фильтрует возможных жертв с позиции того, легко ли к ним подобраться. Подобраться так близко, как это случилось с …
Он осекся. Сел, взял в телефон и набрал комбинацию из трех цифр – внутренний номер кого-то из сотрудников.
– Марта.
– Что тебе надо, Аксель?
– Опять нужна твоя помощь, – вежливо отреагировал он.
– Я вся внимание.
– Я думаю, что у Магдера есть подставной бизнес. Или у него самого, или у кого-то из его окружения. Вряд ли он там светится юридически, но ты сможешь найти концы.
– Это слишком размыто.
– Проверь его связь со службами нянь, бытовыми услугами: садовники, сантехники, любой ремонт, горничные. С компаниями, которые обслуживали дома Броу и Карлина в первую очередь.
– Принято, детектив. – По голосу было слышно, что коллега Дилана Оуена улыбается. – Я пришлю к тебе кого-то, когда выясню.
– Лучше звони. Вопрос срочный, а я могу уехать. Спасибо, я в долгу перед тобой.
Грин положил трубку и посмотрел на Логана. Тот рисовал на белом листе бессвязные знаки, как делал всегда, когда размышлял.
– Итак, он выбирает жертв глазами. Те, кто приходят в галерею, проходят рядом, – начал Аксель. – Мерт жил рядом с ним, сейчас работает рядом с ним. Сын Карлина был в Центральном доме художников накануне смерти – Урсулла работала и взяла его с собой. Он смотрит на детей до четырех лет.
– Он затаился на месяц, потому что реализовал свое желание. Он исправил ошибку и успокоился, – проговорил Говард. – Возможно, он затаится еще на несколько месяцев, прежде чем определит новую жертву. К этой картине он шел десять лет.
– И она до сих пор не соответствует эталону – картине Штерна, – возразил Аксель, протягивая Грину фотографию полотна, которую сделал Карлин. – Поза та, отрисовка та, но волосы уложены недостаточно тщательно, крылья смещены по оси, а фон слишком поспешен. Он добился совершенства с позой ребенка, с его образом, понял, как правильно сливать кровь и с чем ее смешивать, чтобы она не сворачивалась слишком быстро. Но я уверен, убийства не закончатся. Все только началось. Сейчас он раскладывает их на ватмане, плитке, земле. Через какое-то время он начнет их подвешивать. Начнет строить рамы. Рисовать на холсте.
– Для этого часа недостаточно.
– Да. Он будет искать способ расширить себе пространство для маневра.
– Ты предлагаешь проверить всех детей, которые приходили в Центральный дом художников с даты смерти сына Карлина?
Аксель посмотрел на стажера странным взглядом.
– Нет. Это тысячи и тысячи детей, это ничего нам не даст. Мы предполагаем сейчас самый плохой сценарий. Возможно, мы найдем его уже вечером, когда он вернется домой. Но если отталкиваться от предположения, что он убивает сейчас, давай также предположим, что ребенка он знает.
– Мун, – неожиданно выдал Говард.
– Что?
– Дочь Самуэля Муна, София. Она подходит по возрасту. И дом Муна подходит – белое просторное фойе. И наемная няня.
– Бьюсь об заклад, из того же агентства. Где сейчас Мун?
– Понятия не имею.
– Так звони! – воскликнул Аксель, вскакивая с места. – Поезжай к нему домой, немедленно.
Детектив достал телефон, проводил Говарда взглядом и неожиданно для себя набрал номер Теодоры Рихтер. Бизнес-леди ответила не сразу.
– Слушаю, – услышал он ее уставший голос.
– Аксель Грин, полиция Треверберга. Мне нужно несколько ваших минут.
– Я рада вас слышать, детектив. Я в Праге, вернусь через два дня. Что-то случилось?
– Где мистер Мун?
– Не знаю. У любовницы или в мастерской.
Грин замер. Почему-то это «у любовницы» вызвало глухую животную ярость. Он не терпел измен в отношениях и не одобрял их. А если сталкивался с чем-то подобным, предпочитал не замечать. И уж точно он не позволил бы себе изменять такой женщине, как Теодора Рихтер.
Любой своей женщине.
– Хорошо, а где находится мастерская?
– Так что случилось, детектив?
– Я могу ошибаться, – выдохнул Грин. – Жестоко ошибаться. Но предполагаю, что в эти самые минуты над дочерью мистера Муна нависла опасность.
– Над Софи? – искренне удивилась Теодора. – Она с няней.
– Вот в этом-то и проблема. Спасибо, мисс Рихтер. Я позвоню, как что-то узнаю.
– Мне стоит беспокоиться?
Он хотел сказать «нет», но почувствовал, что лгать этой женщине не может.
– Вообще-то да. Вам лучше вернуться.
– Смогу приехать только через пять часов.
– Выезжайте.
– Если вы зря меня…. Ладно, пустое.
– Если я ошибся, найду способ загладить вину, – улыбнулся Аксель.
Теодора тихо рассмеялась и повесила трубку. Детектив выключил телефон. И что это было? Он сорвал резинку с волос, расчесал пряди пальцами, чувствуя адреналиновую пульсацию в висках. Картина сложилась с глухим щелчком, он увидел всю ее целиком. Мальчик-сирота, брошенный матерью, отвергнутый сверстниками, творческий и чуткий, впечатлительный, с больным чувством вины перед сестрой, рано столкнувшийся со смертью и омертвевший изнутри, не признанный единственным человеком, который мог
