Говорить, что я справилась бы прекрасно и сама, язык не повернулся. Зато ладошкой по крепкому плечу дракона стукнула.
Рука сразу заныла.
Ильяс, будто почувствовав это, затащил меня к себе на колени, коснулся ноющей руки и поцеловал каждый пальчик на ней, жарко следя за моей реакцией на его заботу.
А реакция была! Как такое скрыть возможно?! На эти волшебные секунды я вообще забыла, как дышать.
Рогмар потянулся вперёд.
Наши губы почти соприкоснулись…
Со стороны софы раздалось виноватое покашливание.
С кряхтением господин Норин покинул мягкий диванчик.
— Виноват… очень уж надо мне выйти… Вижу, лечение идёт полным ходом. — Почтенный тролль покраснел, как мальчишка. — Но от физической активности всё равно прошу воздержаться пару суток… Всё, высокие лэры! Меня нет!
Дверь за лекарем, пятившимся до самого выхода, закрылась.
Мы переглянулись с Ильясом и, не сговариваясь, захохотали.
Глава 49. Выше облаков
Ещё три дня Рогмар пролежал в моей постели, восстанавливаясь после выгорания. Магия медленно, но верно возвращалась под моим неусыпным контролем, запуская процесс регенерации потоков и работу самого резерва.
На эти дни никто из моих помощников меня не беспокоил. Кроме Есении, конечно. Десница исправно несла на себе крест своей должности, несмотря ни на беременность, ни на беспокойного мужа, которого с большим усилием еле-еле получилось отправить обратно в его академию.
— Стайлсёночек, — миленько щебетала Киселёва, безукоризненно пользуясь женскими хитростями, — ты — ректор. Топай к своим студентам. Я каждый вечер буду к тебе перемещаться. Ева только вчера выслала персонально для меня целый ящик портальных шариков. Давай… Не мешай мне работать.
Навык работы библиотекаря позволил Есении проявить себя во всей красе в структурировании кадров. Десница детально изучила быт и политические устои фурий прошлого и, после качественного анализа выявила, что можно позаимствовать у наших предков, а что необходимо «красиво» дополнить. Так у меня появилась целая толпа подчинённых. Сиане больше не требовалось тащить на своих плечах всю тяжесть власти. Мне достался контроль и демонстрация силы.
— Но это в ближайшем будущем, когда ты освободишься… — хитро улыбнулась Еся, зыркнула в сторону спящего Рогмара и быстро удалилась, едва различимо хихикая себе под нос.
Присматривать за советником драконов мне безумно понравилось.
Ильяс не был капризным. Выполнял предписание лекаря-тролля без единого нарекания.
— Из твоих рук я выпью даже яду, — как-то признался дракон, когда я поила его горьким отваром, восстанавливающим резерв.
Это было приятно, но жутко смущало.
После тех ночных признаний я места себе не находила. Особенно удручал почти поцелуй, которому помешал случиться воспитанный господин Норин. Почему удручал? Да потому что «почти»! Поцелуй, как недосказанность, повис фантомом между нами, создав какой-то барьер неловкости, что ли.
Я призналась, что чувствую особое отношение к дракону, и, видимо, Рогмар принял такое признание как недостаточное, чтобы перейти к активным действиям.
Ильяс жадно слушал всё, что бы я ему ни говорила, но больше не порывался даже случайно меня коснуться! Это ставило в тупик и в некотором роде даже злило.
«Он ждёт встречного шага от меня? Особенного знака для ухаживаний?» — как девочка, совсем не балованная вниманием мужчин, я терялась от поведения дракона.
На третий день, когда советник благополучно встал и покинул мои покои, я просидела на софе полдня, пока мне в затылок не прилетела затрещина.
— Эй! — возмутилась я, подскакивая с места.
— Я тебя уже пять минут дозваться не могу, — скривилась Еся, пока её противный креантин с диким хохотом кружил возле меня в образе фиолетовой жабы. — Вот… пришлось Жалика привлекать к твоей летаргии. О чём думаешь, красота?
— Понятно, о чём, — противно захихикал фамильяр Есении, кувыркнувшись в воздухе. — О ящере своём истинном.
— А что о нём думать? — фыркнула Еся, хлопнув меня по плечу. — Надо брать.
— Да как брать-то?! — неожиданно даже для себя я психанула. — Что мне… вешаться на него, что ли?
— Можно и повисеть, — язвительно квакнуло ужасно сварливое существо. — От тебя не убудет. Должен же мужик как-то понять, что «вишенка» готова упасть ему в руки!? Он не привык, знаешь ли, бегать и домогаться. Так-то у него гарем был. Забыла? Пальцем указал — баба сразу в койку.
Жабёныша в воздухе сбило подушкой.
Жалик квакнулся на пол и злобно выругался.
— Змея неблагодарная она, а не сиана, Есюшка… Не нравятся мои советы, спроси своего фамильяра! — с трудом выбравшись из-под тяжести спрессованных перьев, на меня посмотрели обиженным взглядом.
— Мой фамильяр — воспитанный креантин, — огрызнулась я. — Гром общается со мной исключительно по безопасности Сорура.
— Скукота, — лениво протянул Жалик, подлетая и усаживаясь на плечо Киселёвой. — То-то у нас Рай, да, Есюшка?
Десница несчастно возвела глаза к потолку.
— Конечно, Жаличек.
— Слыхала? — борзо спросил креантин. — «Жаличек»! Им помогаешь-помогаешь, а они подушками кидаются!
— Лорин, — Есения закусила губу, сдерживая смех. — Ты только не психуй, но Жалик прав. Твоего дракона надо только подтолкнуть слегка. Скажи ему, что он тебе больше, чем нравится…
— Уже говорила, — я скривилась, досадливо плюхнувшись на край кровати. — Видимо, признаний в симпатии ему недостаточно. Он ждёт, когда я… я… — я задохнулась от возмущения. Слова о любви даже в простом контексте становились поперёк горла, какие уж тут признания?! — Понимаешь, меня с детства учили сражаться, защищать слабых, стоять в дозоре, подставлять плечо товарищу, когда ему тяжко. Жрицы без конца твердили, что удел гарпий — рожать сильных наследников сильным драконам, оборотням, вампирам… или кто там ещё забредёт в Скарлон! Только бы они помогли нашей расе не пропасть с лица земли. Жрицы исключали любовь! Говорили, что её не существует! А если чувства вдруг появляются, то нужно срочно их искоренить! И тут эта истинность… — эмоции выплёскивались из меня, сметая детские барьеры.
Я резко замолчала, чувствуя потерянность.
— Мдааа… — пропела Еся, садясь рядышком. — Нам бы психолога… Надо Элияра попросить смотаться на Землю. Пусть утащит дельного специалиста. Работы с твоими гарпиями ему хватит до конца гробовой доски.
Раздражённо поморщившись, обиженно поджала
