Литературные критики, которые видят источник драмы Розы только в том, что она вышла замуж за нелюбимого человека, не до конца понимают смысл этого произведения. Ответственность за трагедию несет не ее нелюбовь к мужу, а сам Адам, который не сумел в нелюбящей его жене возбудить сексуальные эмоции, причем совершал ошибку за ошибкой: возможно, он слишком ее любил. Ибо избыток любви со стороны мужчины также может быть причиной многих сексуальных нарушений у женщины. Впрочем, в конце своей жизни это понял и Адам, но в то время, когда он и жена уже жили отдельно, – он заявил, что слишком мало ее ненавидел. Адам говорит: «Только раз покусившись на твою тайну, я не сумел больше одной ночи ненавидеть тебя». А она подтвердила: «А почему ты – добрый и все понимающий – не спас меня, глупую? Почему ты меня боялся, Адам? Почему?».
Только один раз Адам решился на отчаянный поступок, когда грезящую о своей любви к Михалу жену взял против ее воли в кровать и изнасиловал. Именно тогда она зачала Марту. А потом он долго просил прощения, но Роза уже никогда ему не отдалась. Адам не понимал, поскольку этого ему не подсказал ни один прекрасно написанный роман, ни одно трогательное стихотворение, что существуют женщины, которых надо брать силой, и тогда приходит сексуальная эмоция, любовь к нежеланному до тех пор мужчине. Когда Роза во второй раз в своей жизни переживает большую любовь? Когда дрожит, трясется, не может застегнуть пуговицы на своей блузке и влюбляется снова? Когда ей шестьдесят лет, и врач из Кенигсберга, несмотря на ее протесты, хватает ее руки словно клещами и прижимает косматую голову к ее нагой груди. «Он один меня не испугался», – с удовлетворением говорит умирающая Роза.
Удивительно точно, почти по-медицински профессионально описана история психического развития больной аноргазмией Розы. Ее безучастность в постели, уверенность, что она дает мужчине все, если разрешает ему обладать своим прекрасным телом. Ее презрение к мужчине, который не может ее разбудить и доставить наслаждение. Ее игра, к которой она относится как к мести мужчинам, разжигание их похоти и высокомерный отказ выполнить их желание – типичная черта больных frigiditas relativa[95].
Противоречивость чувств к собственным детям, рожденным от ненавистного мужчины (это знакомо и Марте Иероним). С каждым годом растущая властность и поиски компенсации в искусстве, в игре на скрипке.
Больная аноргазмией женщина с сильной индивидуальностью производит большое опустошение среди ближайших родственников и окружающих. Именно поэтому аноргазмия у женщин является опасной болезнью, причем настолько, что она стала и социальной проблемой. У женщин с нарушением оргазма – так же как и у Розы – затруднен контакт с окружающим ее миром. Ей чужды мотивы и причины человеческих стремлений и желаний. Среди нормальных людей, в нормальном обществе она остается «чужой», постоянно является лишь «иностранкой» даже на собственной родине. Разве она не говорит дочери, что любовь, всякие там радости в постели – это просто глупость, неправда, чья-то выдумка? «Разве я тебе тысячу раз не говорила, что все эти наслаждения бывают только в романах?» И дочь свою она выдает за нелюбимого. Формируя ее по своему образу и подобию, Роза загоняет дочь в такую же аноргазмию. Ее дочь отмечает, что «открытия, какие произошли после свадьбы, показали ей, что любовь – это физиологическое принуждение, неприятное, неотвратимо болезненное во всех проявлениях, как дань, полагающаяся темной стихии мира». Она была благодарна, что Павел не настаивает на продолжении такого рода телесных контактов. Только под конец жизни Роза призналась дочери: «Так жить нельзя. Из такой жизни вырастают преступления… Иди, пока еще есть время, ищи свое счастье, женщина, иначе и в смерти ты не найдешь покоя, упырем сюда вернешься». Но ясно, что Марта не бросит Павла, потому что у них дети, муж ее любит, а она не хочет его обманывать. И также под конец жизни станет упырем, похожим на мать.
История Розы – это всего лишь один страшный крик отчаяния больных аноргазмией женщин, один важный обвинительный акт против литературы, которая сотни лет внушала нам, что любовь не имеет ничего общего с половыми органами. Эта книга должна лежать на письменном столе всех молодых мужчин и женщин, но совсем с другим комментарием, чем раньше.
Мог ли кто-нибудь из критиков убедительно объяснить читателям, почему именно в конце жизни, на шестидесятом году у Розы просыпается понимание собственной болезни и рождается любовь к врачу из Кенигсберга? Можно ли вообще понять эту книгу, если не знаешь, что собой представляют нарушения, связанные с климактерическим периодом женщины, что такое «климактерический психоз» или «психоз инволюционный»? Женщина в известной степени дважды проходит климактерический период. Первый раз, когда она еще относительно молода, и второй раз, когда начинается настоящая инволюция, старение организма. С каждым периодом связаны свои переживания и свои нарушения. Нередко тогда у климактерических женщин заметен бред ревности или бред преследования на эротической почве, начинается парафренический либо параноический синдром или даже паранойя, а также депрессия. С процессами инволюции у женщин иногда сочетается маниакальный синдром, проникнутый эротическим содержанием. То же происходит с Розой, которая сорокалетнего врача из Кенигсберга отождествляет с Михалом – вероятно, уже шестидесятилетним мужчиной, находящимся на другом конце мира. Но Роза говорит: «Михал… дорогой мой… так ты, значит, стал доктором в Кенигсберге?…».
Какую интерпретацию этим словам даст литературный критик, который не признает медицинские знания? Он напишет, что «Розе показалось, будто врач из Кенигсберга и есть Михал, так глубоко она переживает новую любовь». Возможно, он сошлется на психоанализ, на Фрейда – если знает Фрейда, однако критики больше знают философов, чем врачей. Он добавит, что «у страдающей болезнью сердца Розы, в горячке, врач из Кенигсберга отождествлялся с Михалом», а ведь Роза ни секунды не находилась в горячке. И он не сумеет объяснить, почему это все случилось на шестидесятом году жизни Розы, а не тогда, когда ей было тридцать или сорок лет.
Почти с первых страниц книги мысли шестидесятилетней Розы наполнены навязчивыми эротическими ассоциациями, которые появляются от всего – даже от музыкального аккорда. «Вспомнилось что-то стыдное, чего надо было ожидать и после чего плакать… в сердце Розы шевельнулась проклятая молодость. Постоянно живая, постоянно кусающаяся, как злой, неразумный зверек». В контексте знаний о психических нарушениях, связанных с инволюцией и климактерическим периодом, можно понять неожиданное искупление Розы, ее снисходительность, ее примирение с миром, а одновременно огромное желание снова пережить новую, воображаемую любовь. Еще до недавнего времени считалось, что лет шесть после менопаузы половая жизнь женщины постепенно ослабевает и гаснет. Сегодня мы знаем, что пока женщина здорова, активна, ее половая жизнь после менопаузы не должна ничем отличаться от половой жизни молодой женщины. Значит, Роза была способна и к любви, и к сексуальным контактам.
Не знаю, отдалит ли нас от Розы или приблизит применение поблескивающих никелем медицинских инструментов к ее истории. Позволит ли лучше понять драму Розы или затруднит ее понимание? Станет ли эта история не такой прекрасной или, наоборот, окажется более полезной, показав, что прекрасное и правда могут ходить рядом?
