без отдыха сотню шагов до столовой…
Я шел по коридору между пустыми креслами, где могли бы сидеть эти люди, а сзади уже слышались щелчки тумблеров. В моей голове проносился ураган мыслей, они смешивались, перекладывались, строились поновой. Понял, Андрея не переубедить, что не смогу найти таких слов, а может это и ни к чему. Какими титаническими стараниями он рвался к своей цели, разработал и осуществил грандиознейший план побега, подставлялся под пули, рисковал, вряд ли найдется еще такой могучий в своем стремлении человек, как он. Андрей поступает так не потому, что хочет спасти свою шкуру. Отчаянности и смелости в нем хоть отбавляй. Он тянется к своей семье, к своим любимым людям, которых может сделать счастливыми. Именно эта любовь заставляла его двигаться вперед несмотря ни на что, запрягать судьбу, убивать людей, изворачиваться, хитрить, врать, выживать и совестливые слова «старпера» не заставят его передумать. Кто я такой чтобы судить его?
Глава 31. Станция "Циклон" 5
- Я остаюсь, - шепотом проговорил я, как бы для самого себя и испугался сказанного. Во мне словно столкнулись в противоречии две глыбы. Я не мог улететь, бросить людей и в то же время понимал, что обрекаю себя. Страх и совесть - адская смесь, способная уничтожить человека. В первом случае - его душу, а во втором - тело.
Андрей не услышал, он продолжал готовить корабль к старту. Я остановился, медленно, словно преодолевая невидимую силу, все еще сомневаясь, повернулся. Но когда мои ступни встали вместе, сомнения отпали. Увидел из-за кресла стриженую макушку и произнес.
- Я остаюсь.
Он снова не услышал.
- Я остаюсь, - громко сказал я и с этими словами из легких вышел весь воздух. Андрей обернулся, вытащил зубочистку.
- Что? Что ты сказал? - спросил он.
Я набрал воздуха и, разозлившись, что раз за разом он заставляет меня проходить это испытание, заорал.
- Я остаюсь! - потом добавил уже тише. - Думаю, ты справишься без меня, я проводку починил.
Андрей бесконечно долго всматривался в меня, словно под микроскопом разглядывал букашку, а потом сказал.
- Правильный, да? - криво и печально усмехнулся.
Я молчал и смотрел на него. Мне все еще не верилось, что сейчас наши дороги расходятся и с каждым мгновением они все дальше. Вот прямо сейчас.
- Зря, Михалыч. Ты мне стал другом, думал мы вместе...
- Нет, - я помотал головой, - мне надо идти, - быстро повернулся, чтобы сомненья вновь не начали разрывать меня на части, и зашагал на нетвердых ногах по проходу навстречу своей печальной судьбе. Потом остановился, почему-то показалось важным ему это сказать. Обернулся. Андрей все еще смотрел мне в след. Я произнес громко, так, чтобы он слышал.
- Тот старик на ферме с собаками… Ты зря его убил. Он не хотел нас травить. «Капс фарм» - кислотное моющее средство. Он дезинфицировал им кружки. А трупы в ванных, наверное, со сгоревшего грузовика на дороге.
- А-а-а, - протянул равнодушно Андрей. Помедлил и сказал. - Это все из-за той дамочки? Да?
Я не ответил, повернулся и зашагал к выходу. Отчасти он был прав, я думал о Марии, но в большей степени, как о члене семьи. Сошел по опустившемуся трапу и был благодарен Андрею, что он меня не удерживает. Я шел к шлюзам и все прислушивался. До последнего надеялся, что вот сейчас выбежит Андрей и крикнет, что летим на землю.
С тихим шипением трап пошел вверх и надежда растаяла. Я шагал по блестящему полу, а в глазах стояли слезы. Все расплылось, превратилось в мутные пятна. Я не вытирал их, ощущал теплые дорожки на щеках, а в груди жжение, которое поднялось к горлу и там застряло. Не покидало чувство, что потерял что-то очень важное, невосполнимое, навсегда. Еще я почувствовал, что стал другим. Подойдя к переборке, вытер слезы и надавил на кнопку. «Все, хватит», - решил я, и мысли пришли в движение.
Сзади послышался нарастающий гул двигателей. Я пнул парализатор, шагнул в черное месиво из жуков. Створки за моей спиной сомкнулись и раздвинулись уже в техническом канале. Герман сидел на полу, положив руки на колени, склонив голову. В его позе читалась обреченность. Заметив движение, он встрепенулся и пристально посмотрел на меня. Затем со звериной ловкостью вскочил и запрыгнул в лифт. Я его не замечал, продолжал глядеть в пустой коридор.
- Что, улетел? - с язвительной усмешкой спросил Герман. Яне отвечал, он расплывался в периферическом зрении где-то слева.
- На Новую Землю?
Я кивнул.
- А тебя что же не взял? Отжал и сплюнул? А?
- Я сам не захотел, - проговорил я тихо, едва шевеля губами.
- Что? Сам не захотел?! Дурак, - сказал Герман и нажал на кнопку. Лифт закрылся, мы поехали вниз. Кабина остановилась на уровень выше того, где располагалась диспетчерская.
Двери разошлись. В трех метрах от лифта в просторном холле стоял босой мужчина лет тридцати-сорока. Худой, одет в серую грязную толстовку, в синие затертые штаны. Карманы были чем-то набиты и оттопыривались, из одного торчала вскрытая упаковка с беконом. Голову он держал немного наклонив и повернув вправо, казалось, он отворачивается и в то же время исподтишка следит за нами. Темные волосы с сединой пострижены клоками, скулы и подбородок в густой щетине. Незнакомец часто порывисто дышал, вздрагивал и напоминал пугливую лань. Казалось, в любую секунду сорвется и убежит. Это был тот самый беглец, из-за которого раскололась наша команда.
Первым оправился от потрясения Герман.
- Ты кто? - спросил он.
- Ти-и-ше, - застонал мужчина, - они нас услышат.
Голова его завертелась, задергалась, глаза полезли из орбит. Он сел на корточки, пальцами коснулся пола. Посмотрел на нас безумным взглядом и коротко как-то воровато, словно опасаясь, что его жест заметит суровый надзиратель, махнул нам рукой. Мы переглянулись, вышли из лифта. Незнакомец жестами показал, чтобы мы сели. Мы подчинились. Сидели молча, прислушивались и ждали. Складки комбинезона, собранные под коленями, давили мне на голени, ноги стали затекать.
- Слушай, друг, - зашептал Герман, - выведи нас к посадочному модулю, и мы тебя заберем с собой на Землю.
Мужчина не реагировал. Мертвая тишина сопровождалась тихим гулом с нижних уровней. Незнакомец развернулся к нам в пол-оборота, голова его продолжала ритмично ходить влево,
