Книга Все двери открываются наружу - Тори Ист

И он бодрым уверенным шагом направился в сторону деревянного домика рядом с ангарами.

Я огляделся вокруг, пока так и не сумев понять, зачем мы здесь. Может, это животные такие, раз мы в подобном месте? Шира стояла в сторонке и потягивалась, затем начав разминать конечности. Айрис же спокойно находилась в режиме сбережения энергии, наслаждаясь дуновением свободного и приятного местного ветерка, приносящего запахи свежей травы, полевых цветов и нотки ободряющего аромата навоза.

За двумя высокими деревянными амбарами начинался первый загон, который особо ничем не отличался от привычных мне представлений о фермах, где проводят свое время стада овец, коров или прочих деревенских крупных зверей. Сейчас он пустовал. Может эти животные (если речь все-таки о животных), сейчас где-нибудь на выпасе? Однако я не очень-то понимаю во всех этих сельскохозяйственных вещах. Как и не особо понимаю, зачем весь следующий загон от самого края возвышающегося деревянного забора покрыт металлической сеткой, словно крытый корт для игр с мячом или хоккея, но немого странной наружности. В высоту изогнутая куполом сетка достигала метров десять, свободно пропуская свет и воздух, но, видимо, не выпуская обитателей наружу. От этой странной огражденной площадки рукавом в сторону дальнего ангара отходил такой же сетчатый тоннель, видимо соединяющий место для прогулок с крытым павильоном для основного содержания этих, кем бы они ни были, существ.

А пока я осматривался и строил догадки, Рэй уже возвращался с каким-то мужчиной с максимально классической, в моем представлении, стилизованной внешностью типичного фермера-животновода: высокие сапоги, тертые рабочие штаны, клетчатая рубаха, плетеная шляпа, грубоватые веснушки на загорелом лице и добродушная улыбка. Не хватало только пшеничной соломинки в зубах, и образ деревенского ковбоя был бы полным.

— Денек добрейший, народ! — поздоровался хозяин этих владений. — Рад встрече с друзьями моего друга, — он радостно похлопал Рэя по спине своей сильной рукой рабочего, словно старался своей позитивной живой энергией выбить из холодного черного мага всю его суровость.

— Да вот, затеяли отпраздновать день рождения братишки, — в как будто несвойственной ему расслабленной и беззаботной манере объяснил Рэй. — И я решил, что лучшего места для впечатлений, чем ваше ранчо, не найти.

Чего? Мой день рождения? Братишки?! — Подумалось мне. Да что это на него нашло? Но, надо отметить, что таким вот простоватым и дурашливым маг мне симпатизирует куда больше.

Мужчина громогласно рассмеялся, все более расплываясь в гордой и довольной улыбке.

— Мальчонку, значит, порадовать решили. Эт дело хорошее! Мои поздравления. И повезло ж тебе с братцем.

Все остальные неловко молча переглянулись, но решили оставить все без комментариев. Лишь Шира еле заметно прыснула со смеху, ну тут же превратила смешок в веселую улыбку.

Рэй коротко представил хозяину других членов компании, и с условностями знакомства было покончено.

В этот момент мне в очередной раз стало интересно, как Айрис понимает речь жителя другого мира? Не могла же она за все свои бесчисленные жизни пожить и в этих местах, сохранив в памяти и пронеся через года язык здешнего населения. Или могла? К Шире на этот счет вопросов у меня нет — все-таки она дверотль со способностями телепата, как и я. А Рэй — вообще отдельная тема. Создается впечатление, что он, не сильно отставая от моей наставницы, знает почти все на свете. Но это бесплодное размышление вновь растворилось в потоке мыслей, не найдя достаточной мотивации для поддержания жизнеспособности. Факт остается фактом и от меня не зависит. Так зачем забивать себе голову.

— Прошу пожаловать за мной, народ! Начнем с небольшой экскурсии. — И фермер повел нас в сторону ангара, соединенного с крытым загоном.

Пока мы покорно, словно цыплятки за мамой-курицей, строем шли за предводителем, он начал свое повествование, в котором поведал следующее.

Когда-то давно эти долины были нетронуты человеком. Они были густо населены всякого рода живностью, свободной и неукротимой. Среди них вольно существовали и стада перитонов. В некоторых мирах их еще называют авицервисами или алицервависами — все одно. Но первые исследователи новых земель быстро прознали всю их пользу и ценность, из-за чего стали стремительно истреблять. В продажу шло все: рога, копыта, крылья, кровь и кости. Одним словом, этих благородных животных с варварской скоростью отлавливали, разделяли на части или сплавляли туши целиком. Особенно ценился молодняк, который чаще продавали живыми, для того чтобы использовать в качестве жертвоприношений. Им придавали целебные, духовные и всевозможные другие, вплоть до магических, свойства и качества. Что, разумеется, в скором времени привело к почти полному их вымиранию.

Но лет восемьдесят назад эти земли выкупил, обладавший на тот момент немыслимым состоянием, дед нынешнего владельца. И с огромным трудом начал, особь за особью, восстанавливать популяцию исчезающих созданий. Объявил всю территорию заповедником со строжайшим запретом на любое нахождение на ней посторонних. Выстроил загоны и амбары, сараи и домишки, что служили чем-то вроде ясельных пунктов для детенышей. Переехал жить на свое ранчо, день ото дня потом и кровью борясь за существование невинных зверей.

Новые поколения перитонов рождались в неволе, постепенно привыкая к человеку, к загонам и амбарам. Такое одомашнивание стало единственным путем к их выживанию, хоть и было непростой задачей. Только защита человека смогла уберечь их от злого мира других людей. Сегодня диких авицервисов практически не встречается в природе. Но семья нынешнего владельца — внука первого хозяина заповедника, продолжает его дело, поддерживает связь с подобными местами, открывшимися в нескольких других мирах, для обмена особями и разведения перитонов в разных уголках вселенной.

За все это время мне так ни разу и не удалось вставить словечко, чтобы спросить, кто же все-таки такие эти спасаемые благородные и ценные существа. Я чувствовал себя совершенно нелепо, теряясь в догадках и при этом стараясь делать серьезное и понимающее лицо, слушая этот рассказ, кивая местами с сочувствием, местами с уважением и восхищением в глазах.

И вот мы, наконец, дошли. Хозяин распахнул низкую и узкую дверцу, видимо, чтобы изнутри из нее непросто было выскользнуть обитателям, и мы, пригибаясь, протиснулись внутрь.

Так вот, о ком все это время шла речь. Перитоны — это, грубо говоря, крылатые олени. Хотя такое описание все-таки сильно упрощено. В амбаре сейчас находилось около пятнадцати — двадцати особей, как взрослых, так и совсем еще «оленят». Некоторые лежали на сене или специальных настилах, кто-то неторопливо жевал какую-то траву из кормушки, несколько малышей резво гонялись друг за другом между ног матери. И никто не испугался вошедшей толпы, не сильно-то и обратив на нас