из ящиков, он потянул ручку, но крышка не поддалась. Тогда он уперся ладонями и словно мифический Самсон, библейский герой-судья, совершающий свои невероятные подвиги, начал разгибать руки в локтях и выпрямляться.
Ящики под ним заскрипели, с потолка посыпалась древняя штукатурка, а по периметру люка пошли темные узкие трещины.
— Давай… — захрипел майор и там, наверху, что-то ухнуло, упало на пол и разбилось. Через минуту люк перевернулся и откинулся, обнажив темный квадрат со слабым серебристым отсветом.
Они застыли, прислушиваясь. Через пару минут, когда стало понятно, что никто на шум не придет, Шаров сказал:
— Подсади немного.
Виктор влез на опасную конструкцию, которая ощутимо покачивалась. Балансируя, он скрестил пальцы перед собой, Шаров поставил ногу ему на руки, ухватился за края люка и рывком проник внутрь. Ноги его еще болтались, а верхняя половина тела уже скрылась за перекрытием.
Виктор протолкнул его вперед и через минуту взялся за протянутую руку.
— Получилось. Мы внутри, — сказал Шаров, оглядываясь, когда они встали перед открытым люком. Рядом лежал опрокинутый стол и десятки разбросанных по полу листков бумаги.
Это было цокольное помещение. Сквозь маленькие окошки на уровне глаз виднелись темные верхушки соснового леса и пара ярких фонарей, освещавших фасад больницы.
— Хорошо, что здесь нет собак, — сказал Виктор. — Наверное, они нервируют больных.
Шаров кивнул.
— Похоже на мастерскую, — сказал майор. На стенах было развешано множество инструментов, в углу стоял верстак, на котором лежали плоскогубцы, кусок гнутой дождевой трубы и какой-то поддон из нержавейки.
Виктор провел по стенам фонариком и указал на дверь.
Шаров мягко приблизился к ней, приложил ухо к мягкой обивке. Справа от двери стоял высокий шкаф, на боку которого кусками изоленты был приклеен лист бумаги. Виктор посветил на него.
— Смотрите!
Это был план эвакуации.
— Похоже, мы — тут, — Шаров указал на комнату цокольного этажа, подписанную как «Хозяйственное помещение».
— А нам нужно… — Виктор посветил фонариком телефона и вдруг увидел: — Вот! Архив!
— Кажется, это в другом крыле здания.
Шаров медленно открыл дверь мастерской и выглянул в коридор.
Здесь, на цокольном этаже, все выглядело гораздо цивилизованнее нежели в подвале. Через каждые пятнадцать метро горели тусклые лампочки, так что Виктор погасил фонарик. Старый дощатый пол был прикрыт затертым линолеумом, шаги по нему были практически не слышны.
Где-то посередине здания из цоколя вели две лестницы вверх, на первый этаж. Оттуда раздавалось бормотание радио. Изредка тишину монументального здания разрывал сдавленный крик, будто бы человека душили подушкой — но это длилось всего секунду и крик тут же умолкал.
Они миновали опасный участок. Взбреди в голову какому-нибудь санитару или сторожу проверить цокольное помещение — им бы некуда было бы спрятаться.
Когда слабый свет, льющийся с первого этажа, остался позади, Виктор облегченно вздохнул.
На углу, где коридор делал поворот направо, они увидели дверь со старой выцветшей табличкой «Архив» и расписанием работы.
Виктор взялся за ручку и в этот момент Шаров снова горячо зашептал, указывая на коридор:
— Ну теперь-то ты слышишь⁈ Это… это… что-то очень знакомое, но я не могу…
Виктор задержал дыхание. Сердце билось так гулко, что ничего, кроме вибрирующего стука он не слышал. Лишь… лишь… едва уловимый, словно весенний аромат первых цветов, проглядывающих сквозь тающий снег…
Он поморщился.
— Нет… я не слышу.
Шаров в сердцах сплюнул.
— Ну, открыто?
Опустив ручку, Виктор толкнул дверь, но та оказалась заперта.
— Черт!
Шаров криво ухмыльнулся, достал две скрепки из нагрудного кармана полицейского кителя и вставил их в сердцевину.
— Это же замок восьмидесятых годов. Я когда был мелкий, открывал квартиру маникюрными ножницами. Никто мне не верил, что так можно, — он ухмыльнулся, согнул одну скрепку, немного повозился и дверь плавно отворилась. — Но, когда узнали, что это на самом деле так и не обманываю, вместо благодарности получил хорошего ремня.
Они быстро прошли в помещение, и Виктор закрыл дверь.
Все пространство довольно большой угловой комнаты занимали картотечные ящики и шкафы, пронумерованными по годам и первым буквам.
Пахло старым деревом, бумагой и давно вышедшими из моды духами.
— Это «Красная Москва», — сказал Шаров.
— Где? — оглянулся Виктор.
— Я имею ввиду духи. Чуешь запах? Я такие своей девушке купил, когда собирался делать предложение.
— Так вы были женаты?
Шаров поспешил отвернуться.
— Не успел. После проигрыша в том забеге и последовавшей за ним череды поражений, она бросила меня.
— Извините.
— Я сам виноват, — вздохнул майор.
Виктор подошел к шкафу под номером «1984», отыскал ящик с буквой «К» и принялся перебирать карточки, которых было довольно много.
Он не заметил, что сзади подошел Шаров, когда увидел на карточке свое имя.
'Фамилия, имя, отчество: Крылов Виктор Алексеевич
Пол: Мужской
Возраст: 11 лет.
Постоянное место жительства: Москва, ул. 9-я Парковая, д. 9 кв. 13.
Профессия и место работы: учащийся
Дата поступления: 14.10.1984.
Дата курации: 10.05.1990
Клинический диагноз: Шизофрения, параноидная форма, непрерывное течение. Галлюцинаторно-бредовой синдром. Апато-абулический синдром.
Жалобы: Пациент жалоб не предъявляет, считает, что здоров и не нуждается в лечении.
Анамнез: по словам матери, а затем и в ходе беседы было выяснено, что у пациента появились галлюцинаторно-бредовая симптоматика (разговаривал без собеседника, увлекся фантастикой, говорил, что общается с самим собой из будущего, обращался к себе из будущего посредством магнитофона, исписывал тетради неразборчивыми знаками, которые выдавал за задания из будущего). Течение заболевания непрерывное, послабления симптоматики не отмечалось. После смерти отца исполнявшего интернациональный долг в Афганистане в 1984 году, проявил агрессию к окружающим, утверждая, что некоторые из них могли быть серийными убийцами и насильниками, создал воображаемого друга по имени «Шершень» и высказывал идеи переоценки собственной личности, отношений.
Лечение: рекомендовано экспериментальное лечение методами гипноза и суггестивного воздействия.
Дрожащими руками Виктор опустил карточку и перевел взгляд на Шарова.
— Ну… что-то такое я и предполагал, — ответил тот после долгого молчания. — Теперь все становится на свои места.
— Но… я не…
— Ты просто все выдумал. Ты обычный псих. Вот и все.
— Послушайте!
— Идем. Пора заканчивать этот спектакль.
— Стойте! — чуть ли не выкрикнул Виктор, когда Шаров взялся за ручку двери.
Тот замер и обернулся.
— Дайте мне еще пять минут. Всего пять!
— Три. У тебя ровно три минуты и я иду на пункт охраны.
Виктор метнулся к другому шкафу и принялся открывать ящички, которые выскальзывали
