перед ним была заполнена существами. И они не имели ничего общего с безобидным крыжатиком Федором. Внешне существа напоминали скелеты, только кое-где на костях у них свисали полусгнившие куски мяса, челюсти сверкали наполовину выпавшими зубами, остатки истлевшей одежды тащились за ними лохмотьями. У некоторых на черепах еще оставались клочья волос, другие же казались совершенно лысыми. Костомахи. Сгнившие до скелета покойники, враждебные к людям. Я никогда прежде их не видела, но читала о них в книгах Агаты-Агнии и сейчас узнала. Они не дадут мне проехать.
Заметив машину, Костомахи повернулись ко мне и, замерев лишь на мгновение, словно не могли поверить, что кто-то смеет быть таким наглым и в Купальскую ночь не трястись под одеялом, направились в мою сторону.
Передо мной как наяву возникли строки из книги. Чтобы проехать мимо кладбища, где есть Костомахи, путник должен был развернуть ось воза или поменять местами оглобли. У меня не было ни воза, ни оглобель, поэтому я затормозила и развернула машину. Включив заднюю передачу и стараясь не думать о том, что делаю, рванула к полю.
Не знаю, помогло это, или же Костомахи просто обалдели от моего нахальства, но они отскакивали от машины за секунду до того, как могли угодить под колеса. Даже проскочив мимо кладбища, я не остановилась. Ехать задним ходом в темноте было сложно, бешено бьющееся в висках сердце не добавляло мне спокойствия, и я сбилась с дороги, съехала в поле. Машина с трудом преодолела еще пару метров и села.
– Черт! – не сдержалась я, ударив по рулю.
Надо же было угодить в самое низинное место, где даже в теплые дни стоит вода, где болото подобралось слишком близко к сухой земле!
Попыталась выехать вперед, затем снова назад, но засела еще глубже. А Костомахи, почувствовав беззащитную жертву, уже направились ко мне. Я терзала машину, разбрасывала по сторонам грязь, а сама в зеркале заднего вида замечала, как из леса в мою сторону приближается новая нечисть.
Машина раскачивалась вперед, назад, утробно рычала, пытаясь вытащить и себя, и меня из грязи, но нечисть приближалась быстрее. И когда худющая страшная женщина с длинными спутанными волосами бросилась мне на капот, я завизжала, что было сил вдавила педаль газа, и машина, рыча матом, выскочила из грязи.
Дорога домой была отрезана, в деревню тоже, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как лететь прямо по полю. Я знала, что эта часть довольно ровная, сухая, а значит, у меня были шансы добраться до леса чуть дальше, километрах в пяти от усадьбы. Если прорвусь к дороге, ведущей на Березовку, то смогу доехать до Желтого дома. А там хоть топором сломаю деревянную дверь в тоннель и попаду домой.
В зеркалах я видела, что нечисть следует за мной, но теперь это меня даже радовало: мне нужно было расчистить дорогу к усадьбе для Веры.
Тропинку на Березовку я нашла и уже спустя пять минут остановилась у сросшихся сосен, за которыми начиналась дорожка к Желтому дому. Покидать салон автомобиля было страшно, но я понимала, что выбора у меня нет. Прежде чем зайти в дом, побежала на задний двор, надеясь найти там топор, которым Ян как-то рубил дрова.
Топор действительно был там, торчал из колоды, и мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы вытащить его, так глубоко вогнал лезвие Ян. В глубине души я опасалась встретить здесь его, не знала, что буду делать, если увижу, если он опять попытается напасть на меня. Там, возле Большого дома, я действовала на адреналине, второй раз едва ли смогу так уверенно угрожать ему. Да и чем? Нож остался лежать возле Кирилла, в панике я забыла про него.
К счастью, Ян не появился. Я добралась до комнаты с люком; не останавливаясь, замахнулась топором и ударила лезвием по старым доскам. Дверь обиженно заскрипела, выбросила вверх столп сухих щепок, но все еще оставалась крепкой.
Я била и била ее топором, вкладывая в удары все отчаяние, всю боль от происходящего. Наверное, если бы я остановилась, то поняла бы, что по мне градом течет пот, что руки почти онемели от усталости, что вывихнутое запястье горит огнем, что в голове шумит, а сердце вот-вот запнется от бешеного ритма, но я не останавливалась. Не опустила топор даже тогда, когда дверь наконец поддалась, когда я пробила в ней дыру. Эта дыра в любом случае была слишком маленькой для того, чтобы я в нее пролезла, а потому я продолжала бить до тех пор, пока размеры отверстия меня не удовлетворили. Только после этого топор выпал из моих рук, я просто не могла его больше удерживать.
Следом за топором на колени упала и я. Уперлась руками и лбом в холодный пол, долгую минуту потратила на то, чтобы отдышаться. Большего я не могла себе позволить, мне нужно добраться домой. Если Вера и та помощь, за которой она пошла, уже там, нам нужно отправляться в лес на поиски Юльки. Я понятия не имела, какую именно помощь Вера имела в виду, но чувствовала, что мне лучше найти сестру первой.
По тоннелю пришлось пробираться на ощупь. Мобильный телефон я впопыхах забыла в машине, даже в Желтом доме он мне был не нужен, луна хорошо освещала мир, но до тоннеля ей было никак не добраться. Благо я помнила, что никаких разветвлений он не имел, а потому мне просто нужно держаться за стены и с максимальной скоростью пробираться вперед. А еще молиться, чтобы не встретить никакую нечисть. Даже самые лояльные из нее сейчас были настроены против меня.
Еще во флигеле, когда я поднялась наверх из подвала, поняла, что в доме что-то происходит. Это не было похоже на панику, как если бы внутрь ворвалось что-то страшное, скорее походило на суету. Из последних сил я прибавила скорость и выбежала в гостиную.
За спинами тетушек я не видела Юльку, но знала, что она здесь, почувствовала ее. Но не как сестру, о которой заботилась двадцать один год, которую любила больше всего на свете. Я почувствовала опасную нечисть. Волосы на моем затылке приподнялись от ужаса, кто-то пробежал холодными пальцами от шеи вниз, до поясницы. В кровь выплеснулась новая порция адреналина, хотя мне казалось, что я истощила все его запасы.
– Тетушки! – позвала я, остановившись у входа в гостиную.
Тетушки обернулись, и я наконец увидела Юльку. Она лежала на диване, который привезли недавно вместо погибшего в пожаре. Вся одежда ее была в крови, длинные рыжие волосы выглядели спутанными, спекшимися от нее же. Кровью было перемазано и лицо, только большие зеленые глаза блестели ярко, отливали краснотой.
– Эмма! – воскликнула тетя Аня, увидев меня. – Юля ранена!
Я знала, что это не так. Юлька не была ранена, кровь на ней – не ее. И повезет, если животных.
– Отойдите от нее, – строго сказала я, и тетушки послушались скорее от неожиданности, чем от того, что тоже чувствовали угрозу от племянницы.
– Эмма! – слабо позвала меня Юлька. – Эмма, помоги мне!
И какую бы угрозу я ни ощущала, что бы о ней ни знала, передо мной вдруг снова оказалась моя младшая сестренка, которую я привыкла защищать и оберегать всю жизнь. Сердце дрогнуло, и я подошла ближе, все еще с опаской, но уже желая разобраться в произошедшем.
– Что случилось? – глухо спросила я, и Юлька поняла, что я не кровь на ее коже, не сегодняшнюю ночь имею в виду.
Она прикрыла глаза, из-под пушистых ресниц по щекам скатились две слезы, оставляя после себя чистые дорожки на окровавленных щеках. А когда Юлька снова посмотрела на меня, ее глаза стали зелеными, без красного отблеска, который мог мне просто показаться.
– Я нашла дневник, – сказала она, глядя мне прямо в глаза и словно гипнотизируя. Не знаю, почему мне так казалось. Юлька всегда была открытой, смотрела на людей смело, но именно сейчас это доставляло мне дискомфорт. – Дневник Элены Вышинской.
– Когда?
– Давно, – Юлька поморщилась, будто каждое слово причиняло ей боль. – Когда мы разбирали документы. Мне тогда стало плохо, ты уехала за таблетками, а я вышла попить воды и среди
