Или я получу свои извинения… Неважно. Короче, приходи. И ребят с собой возьми.
Мэл выстрелила вновь. И попала.
– Вот видишь. Ты отвлеклась на другую мысль, освободила голову, и наконец-то успех, – улыбнулся Онегин.
А затем они посмотрели под ноги Мэл, где вся земля была усыпана пустыми гильзами…
***
Павел Чичиков сидел на скамейке на Патриарших и пил кофе. Они вернулись в Москву этим утром, и всю дорогу его не покидало ощущение, что он прощается. С дорогой, Санкт-Петербургом и теперь с Москвой. Этим вечером они попробуют провести ритуал. И, если всё получится, он вернётся обратно.
Это самое «обратно» вызывало у него опасения. Будет ли он помнить свою другую жизнь? Что будет по ту сторону? Он напоминал себе человека, который согласился на эвтаназию и готовился к ней. Последние прогулки, последние встречи с друзьями, последний ужин…
Но ему нужно было уходить. Он уже написал дарственную на свою квартиру в Санкт-Петербурге на имя Чацкого. Если парень всё же захочет остаться, у него хоть будет нормальное жильё, а не та каморка, которую они снимают с Родионом на Васильевском острове. В СПбГУ, где Павел преподавал, он наврал про тётю в Швейцарии, которая ужасно больна и жаждет видеть его. Благо, учебный год практически закончился, впереди только летняя сессия и два месяца каникул. Экзамены за него примет кто-нибудь из коллег, а до нового учебного года успеют найти нового преподавателя, когда Чичикова объявят пропавшим без вести… Он и сам не понимал, почему просто не написал на увольнение. Как будто не хотел безвозвратно рубить все концы и пытался оставить себе возможные пути возвращения.
«А ведь я даже не был в Швейцарии», – вздохнул Чичиков.
Потом он подумал про другие города и страны, в которых ещё не был, махнул рукой и пошёл в сторону квартиры Марго. Нужно было подготовиться.
***
В субботу вечером Онегин стоял у зеркала в прихожей Маргариты и прихорашивался.
– Ты куда это намылился? – поинтересовалась Марго.
– Так у Мэл сегодня концерт, я обещал, что приду, – отозвался Евгений.
Маргарита была удивлена этой новости.
– А почему она нас не позвала?
– Ну, стесняется, наверное, – соврал Онегин, хотя на самом деле он намеренно утаил от Червей приглашение Мэл. Ему не хотелось, чтобы кто-то из команды помешал его разговору с Ленским, если таковой всё же состоится.
– Мы сегодня пробуем вернуть Чичикова домой, – напомнила Марго. – Ты бы хоть попрощался.
– Я его дождусь, – сказал Онегин. Он никак не мог выбрать рубашку, в которой пойдёт на концерт. – Чёрную с золотым узором или чёрную с красным узором? – он посмотрел на Марго.
– Никакую из них. Запаришься. Футболку надень, – фыркнула Ведьма.
– Под футболкой нельзя спрятать патронташ, – пояснил Онегин.
– А под рубашкой можно, что ли?.. – флегматично поинтересовалась Марго, и вдруг опомнилась: – Чего? Какой патронташ, ты в клуб идёшь или что?
– А что? Я не пройду? – невинно поинтересовался Стрелок.
– Женя, пора бы уже привыкнуть, что в Москве рамок пока нет только на входе в собственную квартиру. В клуб он собрался с револьверами… Уму непостижимо!
Онегин не учёл, что на таких мероприятиях бывают досмотры, да и с чего ему это учитывать, ведь он никогда на концертах и в клубах не был. А без револьверов встреча с Ленским могла стать по-настоящему опасной.
***
Мэл направлялась в небольшой клуб на Электрозаводской. Она шла медленно и проклинала своё решение надеть платье и туфли. Оказалось, что идти куда-то в туфлях на каблуках и с гитарой – это то ещё приключение для ног.
В подвальном помещении царил полумрак, и лишь некоторые яркие лампы подсвечивали сцену. Олег и его парни стояли в стороне и пили пиво. Парень помахал Мэл, когда она вошла.
– Готова? – спросил он и приобнял девочку за талию.
Маша смутилась. Тогда Олег протянул ей стакан пива.
– Давай, для смелости, и бегом на сцену, посмотришь, как тут акустика, как тебя слышно.
Мэл выдохнула, выпила горькое тёмное пиво, поморщилась и пошла расчехлять гитару.
Девочка подошла к микрофону. Было страшно. Не просто страшно. Очень страшно. Одно дело – петь для себя. Другое дело – петь в гараже на репетиции, и совсем другое – прийти с этим всем на концерт и петь перед незнакомыми людьми. Мэл показалось, что у неё даже руки потеют.
Вскоре стали собираться люди. Знакомых не было. Мэл надеялась, что сможет увидеть в толпе Виолетту или Онегина, но не видела ни ту, ни другого. А время уже подходило к восьми вечера, и концерт начался.
Олег вышел на сцену. Он держался свободно, улыбался и изо всех сил демонстрировал, как он несказанно рад видеть те шестьдесят с лишним человек, которые пришли послушать его группу. Девушки визжали, парни поддерживали. Олег выдал короткое соло и закричал.
– Привет, Москва! Вы готовы? Начинаем этот сезон с самого драйвового концерта! Группа «Антология Инквизиторов» снова с вами! Обещаем вам сюрпризы… И-и-и-и… поехали!
Барабанщик несколько раз ударил палочками и вошёл в режим бешеной обезьяны, начав лупить по тарелкам и барабанам. Зазвучала скрипка. А Олег запел.
***
Мэл стояла за сценой и надеялась до последнего, что ещё чуть-чуть и появится кто-нибудь из знакомых. Но никто не приходил, и девочка забеспокоилась. Что, если Онегин уже встретился за клубом с Ленским и они сражаются? Но через несколько секунд она отбросила эти мысли. Раз Мэл пока хорошо себя чувствует, вряд ли Онегин находится в опасности.
Наконец девочка увидела, что у бара, во всём чёрном, не особо выделяясь стоит Онегин, которого она привыкла видеть всегда только в его ковбойских шмотках. Она удивилась тому, как потеряно он выглядел. А вскоре Мэл различила в толпе и знакомые зелёные волосы. За Ви пробирался мужчина с букетом каких-то белых цветов.
В этот самый момент со сцены донёсся разгорячённый голос Олега:
– А теперь, пока мы отдыхаем, я хотел бы представить вам свою хорошую подругу Мэл. У неё крутые песни, и сегодня она исполнит несколько из них для вас. И ребятки, у девушки это первый концерт, так что поддержите её как следует!
Мэл задрожала. Олег подбежал к ней и вывел её на сцену. В шуме толпы девочка различила знакомые голоса. Онегин тоже услышал их.
Мэл взяла гитару, подошла к микрофону и начала наигрывать мотив. В это самое время Онегин заметил Виолетту и Ленского, и они тоже заметили его. И Мэл решила петь так, чтобы можно было хоть как-то отвлечь их от возможного кровопролития.
Чёрными следами снег под сапогами,
Я
