которые юный звонарь мог ему сообщить. Он услышал достаточно. Дело было за малым — узнать от юноши, где найти одноглазого Егора. И он спросил:
— Егор, наверное, после тех событий из дома и носа не кажет? Если только в храм помолиться…
— Если бы, — посетовал наивный юноша. — В храм его и на аркане не затащишь. Шляется весь день по поселку со своим закадычным дружком Коляном, у прохожих на водку выпрашивает, ссылаясь на то, что он есть пострадавший за православную веру. Да только ему мало кто подает. В Куличках все знают…
Но Леонид снова перебил юного звонаря.
— А где этот Егор шляется? — спросил он. — Есть у него, к примеру, любимая улица?
— Да в основном по Овражной, — ответил простодушный юноша. — Он сам там и живет, в доме, который достался ему по наследству от матери. Ветхий уже домишко, того и гляди, рассыплется, а Егору хоть бы что. С утра глаз свой единственный зальет…
Но Леонид уже не слушал его. Он узнал все, что ему было нужно. А где находится Овражная улица, спрашивать не собирался, перед поездкой основательно изучив схему застройки поселка. И, даже не попрощавшись с юным звонарем, он развернулся и пошел прочь.
Владимир так и остался стоять с открытым от удивления ртом, глядя ему вслед. Юноша не мог понять, что он сказал такого, из-за чего незнакомец внезапно сбежал от него, словно черт от ладана. И он долго еще раздумывал над этим, привычно засунув палец в нос. В конце концов, Владимир пришел к выводу, что все дело было в его многословии. Ибо было сказано в Евангелие от Матфея: «Но да будет слово ваше: «да, да»; «нет, нет»; а что сверх этого, то от лукавого». А он излил на чужака словесный поток, который, видимо, ужаснул его. И юный звонарь в очередной раз дал себе слово впредь быть более кратким, чтобы не тешить беса, а, главное, не давать никому повода думать, что он слаб не только телом, но и духом.
Глава 51. Зарево над Куличками
Марина и Сема уже почти миновали площадь, когда мальчик вдруг отпустил ее руку и подбежал к молодой женщине, которая, покачиваясь, словно моряк на берегу, шла между трейлеров, что-то напевая себе под нос. Мальчик преградил ей дорогу и, достав что-то из кармана своих штанишек, протянул это женщине.
— Возьмите, — настойчиво произнес он. — Это ваше.
Он держал в руках сто рублей.
Женщина не сразу поняла, что от нее хотят. Она была слегка навеселе и мысли ее витали где-то далеко отсюда. Увидев купюру, она пьяно захихикала.
— Никогда еще мне не предлагали деньги так откровенно, да еще заранее, — произнесла она весело. — А ты не мал, чтобы этим заниматься?
— Берите, — повторил мальчик, не поняв значения ее слов. — И простите меня. Я больше так не буду.
Наконец Ирина узнала его.
— А, волчонок, — сказала она. — Что, совесть замучила?
Сема опустил голову, но по-прежнему не опускал руки, ожидая, когда женщина возьмет купюру.
Марина подошла к ним и, ласково погладив мальчика по голове, сказала Ирине:
— Забери деньги. Для него это очень важно.
Ирине показалось, что она узнала ее. И она резко произнесла:
— А тебе что за дело, Карина? Не суй свой нос куда ни попадя, а то оттяпают ненароком.
— Я не Карина, — мягко произнесла Марина. — Ты перепутала меня с сестрой.
Ирина раздраженно буркнула:
— Да вас сам черт не разберет! Это ты, Марина? — Для верности она потрогала женщину за плечо. — Ну, да, это ты. А это что за мальчик с тобой? Твой сын? Вроде у тебя не было детей. Или ты скрывала? Все вы там, в Усадьбе волхва, полны тайн. А твой муж знает об этом?
— Перестань, — с укоризной произнесла Марина. — Это мой ученик. Я провожаю его домой.
— А, ученик, — слегка разочарованно протянула Ирина. — Так это ты научила его пугать людей, а потом брать с них деньги? Признавайся!
— Ты пьяна, — сказала Марина. — Это единственное, что тебя может извинить. Когда ты протрезвеешь, тебе будет стыдно.
— А тебе не стыдно? — презрительно скривила губы Ирина. — Привела к сумасшедшей бабке, а та уже на следующий день выгнала меня, да еще натравила своих бешеных гусей. Посмотри, как они меня искусали!
И она показала Марине сине-багровые пятна на своих руках и ногах, которые уже начали приобретать все оттенки радуги.
— Не может этого быть! — недоверчиво воскликнула Марина. — Матрена Степановна на такое не способна.
— Еще как способна, — фыркнула Ирина. — Эта старая мегера готова была раскроить мне череп топором.
— Но что между вами произошло? — спросила изумленная Марина. — Не могла же она ни с того, ни с сего…
— Этого я тебе не скажу, — заявила Ирина. — Я не из тех людей, которые говорят всякие гадости у человека за спиной. Если хочешь узнать, спроси у нее сама.
— Хорошо, — согласилась Марина. — Ты права. А деньги все-таки возьми.
Ирина усмехнулась и выхватила у мальчика из руки купюру.
— От денег никогда не отказываюсь!
— Сема, пойдем, — сказала Марина. — Ты молодец! Я тобой горжусь.
И они ушли, не попрощавшись с Ириной. А та долго еще смотрела им вслед, кривя губы и что-то злобно шепча, словно проклиная.
Чем ближе они подходили к дому, тем быстрее шел мальчик. А когда они вошли в калитку, он выпустил руку Марины и бросился в дом. Но не успел добежать. На крыльцо вышла Полина и радостно вскрикнула, увидев его. На ее крик вышел Илья Семенович. Полина подхватила сына на руки, Илья Семенович обнял ее и Сему, и они все втроем заплакали, но уже не от горя, а от радости. Потом они начали говорить, все трое сразу. Каждый рассказывал о своем, и было так шумно, что едва ли кто-то из них слышал даже себя.
Это был апофеоз счастья. Семья воссоединилась, и каждый старался опередить остальных признанием в любви. У самой Марины навернулись слезы на глаза при виде этой картины. Чтобы не мешать, она потихоньку, никем не замеченная, вышла обратно на улицу, затворив за собой калитку. И быстро пошла к храму, где у нее была назначена встреча с мужем.
Марина думала, что она пришла первой. Она решила зайти в храм и поставить свечу в благодарность за спасение Семы. Но, войдя, она увидела Олега. Он стоял перед иконой Божьей матери и его губы слегка шевелились, словно он произносил слова молитвы.
Марина подошла и встала рядом с мужем, ненароком коснувшись его локтем. Олег поднял
