Ничего плохого в этом нет. Мужчине нужен какой-то внешний стимул или возбудитель: одни рассматривают картинки, другие ходят в бордель. Вот и все. И многие жены понимают их. Йетс мог бы объяснить это Бесс, она бы тоже поняла.
Если бы дело было только в этом.
Рэнгор и Лимей – да чтобы они в аду сгорели!
Десять лет Йетс искал Рэнгора, Лимей, Кассандру и эту проклятую пленку. И вот теперь такой поворот. По крайней мере двое из них мертвы. В эту схему внезапно вписалась Кэндес Поттер.
Что ей известно?
Йетс откашлялся и взглянул на Лорен Мьюз. Первый этап: немедленно вывести ее из дела. Но как?
– Вы вроде говорили, что знаете Мэтта Хантера?
– Да.
– Тогда вам нельзя допрашивать его жену.
Лорен нахмурилась:
– Потому что мы с ним знакомы?
– Да.
– Мы вместе учились в начальной школе, Адам. Последний раз я разговаривала с ним в десятилетнем возрасте.
– И все же. Прослеживается связь.
– И что с того?
– Этим может воспользоваться сторона зашиты.
– Как?
Йетс покачал головой.
– Что?
– Вы хороший детектив, Мьюз. Но порой проявляете наивность.
Ее пальцы еще крепче ухватили руль. Йетс понимал, что обидел Лорен.
– Езжайте-ка вы к себе в контору, – сказал он. – Этой частью расследования займемся мы с Кэлом.
– С Кэлом? Это громила, которого мы видели утром у Джоан Терстон?
– Он хороший агент.
– Не сомневаюсь.
Они умолкли. Лорен пыталась придумать какой-нибудь выход из ситуации. Йетс выжидал, прикидывая, какие можно выдвинуть возражения.
– Я знаю, как мы поступим, – произнесла Лорен. – Я отвезу вас к дому Хантера, а сама побуду в машине, на тот случай…
– Нет.
– Но я бы хотела…
– Что? – резко оборвал ее Йетс. – Вы отдаете себе отчет, с кем разговариваете, детектив Мьюз?
Она обиженно умолкла.
– Теперь это федеральное расследование, ведь все нити дела ведут по большей части в Неваду. Оно выходит за границы штата. Вы же служите в окружной прокуратуре. Это, надеюсь, понятно? Есть округ, есть штат, затем уже федеральная территория. Если желаете, могу продемонстрировать с помощью графика. Вы не имеете полномочий отдавать здесь приказы. Я их отдаю. Возвращайтесь к себе в прокуратуру, а я, если, конечно, сочту нужным, буду держать вас в курсе расследования.
Лорен с трудом сдерживала гнев.
– Но без меня вы бы не узнали, что Оливия Хантер – Кэндес Поттер.
– О, теперь понимаю. Так вот в чем загвоздка, Мьюз. Ваше эго… Хотите прославиться? Что ж, вам отдадут должное, не беспокойтесь. Могу поместить золотую звезду против вашего имени на Доске почета. Если вас устроит.
– Я не то имела в виду.
– А мне показалось, именно это. Наивна и помешана на славе. Потрясающая комбинация!
– Это просто нечестно!
– Нечестно? – Йетс громко расхохотался. – Вы шутите? Честно, нечестно. Вам сколько лет, Мьюз? Двенадцать? Это федеральное расследование по убийству и рэкету, а вас больше всего беспокоит, честно ли я играю с каким-то сотрудником низшего ранга? Немедленно доставьте меня в прокуратуру, и если хотите дальше участвовать в расследовании, будете собирать материал по той, второй шлюхе. По чернокожей, с которой она делила комнату. Как ее…
– Кимми Дейл.
– Да. Выясните, где она находится в настоящее время, чем занимается, какова ее история, словом, все, что можно. Но беседовать с ней не надо, не поговорив предварительно со мной. Если не желаете этим заниматься, вывожу вас из дела. Ясно?
– Да, – сквозь зубы процедила Лорен.
Он знал, что она это проглотит. Лорен хочет остаться в деле, она готова выполнять любую черновую работу, в надежде, что удастся зацепиться и попасть в центр событий. Она очень толковый детектив, этого у нее не отнимешь. И он, Йетс, постарается перетянуть ее из этой глуши к себе, когда все закончится. Он сумеет польстить ей, воздать должное. А потом… Лорен сообразительная, ей хватит ума не влезать в детали.
По крайней мере, Йетс на это надеялся.
Кто теперь мертв, вовсе не были невиновны, они пытались причинить ему вред. Лорен Мьюз – иное дело. Он не хотел, чтобы ей причинили вред. Однако Йетс любил старую мудрость: «Если уж выбирать жертву, то лучше они, чем мы». Так было и будет всегда.
Лорен Мьюз затормозила на стоянке перед зданием прокуратуры и вышла из машины, не произнеся ни слова. Йетс решил не обращать на это внимания. Главное, что наконец убралась. Он позвонил Кэлу Доллинджеру, единственному человеку, которому можно доверить такого рода информацию. И быстро, не вдаваясь в детали, объяснил, что ему нужно.
Воображение вновь подсказало картину: больничная палата, огромная постель, где лежит больной менингитом Сэм. Йетс сказал Лорен не всю правду. Тогда Кэл тоже остался в больнице. Отказался уходить. Самый старый друг Адама, он притащил откуда-то жесткий металлический стул, поставил его у двери в палату Сэма и просидел так целых три дня, не произнося ни слова. На тот случай, если его другу Адаму вдруг что-нибудь понадобится.
– Хочешь, чтобы я ехал один? – спросил Кэл.
– Нет. Встретимся у дома Хантеров, – ответил Йетс. Его голос потеплел. – Заберем пленку, и делу конец.
Глава 48
Оливия Хантер держалась как могла, пока не приехал Середняк и не вырвал ее из лап детектива Лэнса Баннера. Она вернулась домой, и у нее сдали нервы. Оливия сидела и тихо плакала. Слезы градом катились по щекам. Она никак не могла унять их. Оливия до конца не понимала, почему плачет: от радости, облегчения, страха.
Надо что-то делать.
Ее чемодан остался в отеле «Говард Джонсон». Что ж, она возьмет другой. Лучше хоть чем-то заняться, чем просто сидеть и ждать. Полиция наверняка вернется. Опять начнут задавать вопросы.
Надо ехать в Рино, причем немедленно.
А слезы продолжали бежать по щекам, и это было совсем не похоже на Оливию. Наверное, просто под давлением обстоятельств. Она устала, физически и морально. Во-первых, беременность. Во-вторых, беспокойство о судьбе дочери. И главное: после всех этих лет она наконец рассказала всю правду о своем прошлом Мэтту.
Оливия нарушила уговор. Сделала это, откликнувшись на объявление в Интернете. Более того, теперь на ней лежит вина за смерть Эммы Лимей. Пусть Эмма немало грешила в этой жизни, причинила боль многим людям. Но Оливия знала, что Эмма отчаянно пыталась искупить свои грехи, искренне раскаивалась последние несколько лет. Как поступят с ней в чистилище, куда отправят, Оливия не знала. Она искренне считала, что если кто и заслуживает у Господа снисхождения, так это Эмма Лимей.
