Я всю ночь не спал и без конца мурыжил в башке мысли о том, как возможно было поступить иначе вчера? Не давить на неё, не выплёскивать подозрения, не ревновать так к Дорохову. Но смысл теперь жалеть о прошлом? Что сделано, то сделано. Лучше подумать о настоящем. О том, как всё теперь исправить.
Расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке и устало проведя пятернёй по волосам, сую телефон в карман брюк, выхожу из кабинета и направляюсь к кабинету Снежаны. Хрен его знает, что я собираюсь там искать, но может хотя бы какой-то намёк на то, где сейчас может быть девушка вместе с моей дочерью.
Меня колотит от одной мысли, что они могут уехать. Я понимаю, что это бред. Снежана взрослая женщина, а не подросток. И я не какой-то там маньяк, чтобы от меня скрываться. В конце концов, взрослые люди так просто свою жизнь не перечёркивают, бросив все вещи, работу и отправившись в никуда.
И всё равно паника жрёт.
Не хочу их терять. И не потеряю.
Просто Снежинке нужно успокоиться. Остыть. Я знаю, характер у неё не из лёгких, и наверняка она будет упрямиться, но я к такому готов. Лишь бы трубку взяла и дала понять, что с ними обеими всё в порядке.
В кабинете Снежаны всё пахнет ею.
Делаю глубокий вдох, впитывая в себя запах девушки. День мы не вместе, а я уже соскучился. Не представляю себе, как дальше без неё. Поэтому такой вариант даже не рассматриваю. Чтобы мне ни пришлось сделать для того, чтобы вернуть её доверие и успокоить.
Провожу пальцами по столу, беру статуэтку-слона, кручу какое-то время в руках, затем ставлю обратно. Пролистываю бумаги, аккуратной стопкой лежащие на полке рядом с компьютером, просматриваю записную книжку. Не знаю, насколько приемлемо копаться в чужих вещах, но, думаю, сейчас вполне допустимо, когда я не знаю, где Снежинка, куда сбежала.
Открываю первый ящик стола и начинаю рыться там. Сначала я думал, что Снежана могла поехать к Инне, ведь они дружат, но, как оказалось, Инна теперь живёт у Воронцова, и Снежаны с Асей там точно нет. Глеб бы не стал скрывать.
В ящике куча различной канцелярии. Мне это однозначно не поможет. Раздражённо выдыхаю и уже собираюсь задвинуть ящик, как вдруг пальцы натыкаются на несколько коробок. Беру одну в руки и охреневаю.
Тест на беременность.
Достаю остальные – то же самое.
Кладу коробки на стол и тупо пялюсь на них, как полный дебил, у которого мозги закоротило.
Снежинка делала тесты на беременность?
Вряд ли она чужие тесты в своём столе хранит...
Прижимаю кисть костяшками ко рту и шумно выдыхаю.
Млять. Млять!
Что, если именно об этом Снежана вчера хотела поговорить? Что, если поэтому так нервничала?
Чтобы не мучить себя догадками, беру один тест и открываю. Из коробки мне на ладонь выпадает полоска, на которой две чёткие фиолетовые линии.
Две.
Линии.
Их две.
Я просто падаю на стул и как больной начинаю просматривать остальные тесты. Везде две полоски.
Снежинка беременна. У нас будет ещё ребёнок.
Ещё один.
Млять. П***ец.
Тянусь к пуговице на рубашке, но вспоминаю, что уже её расстегнул. Мне просто дышать нечем. Моя Снежинка беременна. Она, видимо, хотела мне об этом рассказать, а я практически обвинил её в сливе проекта на тендер. Чёрт возьми! Неудивительно, что она не хочет со мной разговаривать. В её глазах я наверняка сейчас полное мудло.
Ребёнок млять! У нас будет ещё ребёнок!
Улыбка помимо воли наползает на лицо. Челюсть начинает щемить от того, как тянутся губы.
Я снова буду отцом, только на этот раз не упущу ни мгновения. У Аси родится брат или сестра, о которых она спрашивала.
Да это, млять, лучший день в моей жизни!
С придурковатой улыбкой пялюсь на тесты. Всё же надо звонить ментам и просить помочь.
Мля, а если Снежинка разочаровалась во мне и решила сделать аборт?
Нет. Нет, она этого не сделает... Она не сможет.
Улыбка мгновенно стирается с лица. Я тянусь к карману брюк и достаю мобильник. Срочно нужно её найти.
Набрать номер знакомого мента не успеваю, потому что на экране вдруг высвечивается Снежинкино имя.
Перезвонила всё-таки!
Снимаю вызов одним движением пальца.
– Снежан? Где ты?
– Алло. Здравствуйте, – в трубке раздаётся незнакомый женский голос.
На подкорке мигом просыпается неприятное тревожное чувство.
– Кем вы приходитесь Морозовой Снежане Денисовне?
– Я... – от растерянности и нарастающей паники не сразу нахожу, что ответить. Потом кое-как выдавливаю. – Я её муж. Борцов Алексей Игоревич.
– Алексей Игоревич, – тишина, затем тяжёлый вздох. – Я фельдшер скорой помощи. Ваш номер был последним в вызовах... Дело в том, что ваша жена с дочерью попали в аварию.
Глава 78
Внутри что-то болезненно обрывается и падает к чертям собачьим. Воздух застревает где-то между щемящими рёбрами об которые бешено долбится моё сердце. Удар, удар, удар, ещё сотня ударов.
В голове полная каша и я просто нахрен в одно мгновение теряю способностью соображать. Как дибил конченый сжимаю в руке телефон, с силой вдавливая его в собственное ухо. Опускаю взгляд на разложенные на столе положительные тесты и зависаю на них.
– Алексей Игоревич, вам нужно приехать в Александровскую больницу… –прихожу в себя, когда после длительного молчания на том конце провода снова слышу голос фельдшера. – Поднимайтесь сразу на третий этаж в хирургию. Медсестре скажете, что к Морозовой, я предупрежу, чтобы она была в курсе.
– Они живы? – спрашиваю хрипло и просто, мать твою, не узнаю свой голос в этот момент.
– Они… живы. Детальнее по состоянию здоровья вам сообщат уже непосредственно в больнице при личной беседе.
– Я понял. Выезжаю.
Сбрасываю вызов, убираю телефон в карман и, прежде чем выйти, зачем-то сгребаю со стола все тесты.
Толкнув дверь, вылетаю в коридор и стремительным шагом иду к своему кабинету за ключами от машины. На ходу сбиваю плечом идущего мне навстречу айтишника, но даже не оборачиваюсь в его сторону.
Внутри меня всего колотит нахрен. Мышцы деревенеют и голова по-прежнему соображает дерьмово. Единственное, что безостановочно крутится в ней как долбанная заезженная пластинка – фраза фельдшера “они живы”.
Живы. Это самое главное. Со всем остальным можно разобраться. Если нужны врачи, лекарства – это всё можно решить, главное, что живы.
Тесты, зажатые в левой руке жгут ладонь так, если бы я держал в ней раскалённую кочергу. Но даже если бы это действительно было правдой, я не готов их оставить. Они живы! Значит, живы все! Ведь если бы был выкидыш, мне бы об этом сразу сообщили?!
