Когда стемнеет, придет Тобиас с лютней и бутылкой вина, она уложит спать младших детей и накроет стол на террасе. Тобиас споет им свое новое сочинение, Тайра и Ланс начнут подпевать, путая слова и распугивая хохотом цикад и лягушек, у которых был совсем другой репертуар на эту ночь. Крупные редкие звезды будут мерцать над садом, большие пушистые бабочки – биться о сетчатый колпак над свечой. Этот колпак смастерил Ланс в самые первые дни жизни в Ликейе, чтобы Тайра не визжала при виде корчащихся телец с обгоревшими крыльями. Взойдет желтая луна и, рано или поздно, разговор свернет на Брейда. Тогда Литании придется надеяться, что огонек свечи слишком слаб, и никто не заметит вспыхнувшего на ее щеках румянца, а если и заметит, то оправдает его крепким вином и слишком теплой ночью… Но ранний вечер все еще оставался временем Джана.
Агни бродила в зарослях в поисках древесной лягушки. В Белой Чайке их почему-то не было, а здесь каждый вечер они кричали «ке-ке-ке-ке» и никогда не попадались на глаза. Одну она вчера нашла, квакша ползла вверх по стене, прямо как жук, и тут же спряталась под крышей дома. Но она не пела, а Райми уже видел, как они поют. Говорил, что у них на горле огромный пузырь надувается. Девочка кралась на цыпочках, стараясь не шелестеть высокой, по самый пояс, травой: лягушка кекекала где-то совсем рядом. И вдруг Агни увидела ее, сидящую на широком листе смоковницы, раздувшуюся, как шарик. Пузырь то опадал, то вырастал, он был намного больше ее головы, розовый, с красными прожилками. И сама лягушка тоже надувалась, становясь похожей на сваренное вкрутую яйцо с прилепившейся сверху зеленой скорлупкой. Золотые глаза со зрачками как у козы смотрели в разные стороны. Ке-ке-ке… Надо поймать и маме показать, она точно не видела такой лягушки. Агни полезла на дерево, осторожно, чтоб не спугнуть, перебралась на толстую ветку. Квакша оттолкнулась задними лапками и прыгнула в соседний куст. Теперь не найдешь, зря лезла. И тут ветка затрещала и упала на землю вместе с девочкой.
Когда Литания с Ситой подбежали к ней, Агни уже не ревела и сидела на четвереньках.
– Ушиблась? – Литания помогла Агни встать и приподняла подол платьица. Коленки были красными, с белыми шершавыми ссадинами, но крови – одна-единственная капелька, поэтому Литания просто прилепила на нее подорожник.
– Я хотела лягушку поймать, а ветка сломалась.
– Не надо ломать деревья, им больно, – сказала Сита.
– Им не может быть больно, они деревянные!
– А коленки у тебя костяные, но им же больно.
Агни не нашла, что ответить, и, надувшись, как та самая лягушка, похромала к крыльцу.
– Посмотрите, какое небо… как будто ангелы прилетели, – завороженно прошептала Литания.
По бледному небу разметались перистые облака, похожие на силуэты то ли птиц, то ли крылатых людей.
– Говорят, такие облака – к непогоде, – заметила Сита.
– Это, наверное, эльфы! – воскликнула Агни. Она уже забыла про коленку и улыбалась.
– У эльфов нет крыльев, а это – небесные ангелы, – поправила ее Сита.
– Есть у них крылья, я на картинке видела.
– На картинке есть, а в жизни – нет. Мне Тайра говорила.
– Тайра ни разу не видела эльфов, откуда ей знать?
– Наверное, эльфы бывают крылатые, а бывают и бескрылые, – вмешалась в начинающийся скандал Литания, – давайте песенку споем. Какую хочешь, Агни?
– Про рыцаря с лошадкой.
Эти дурацкие песенки сочинял для детей Тобиас, чтобы они быстрее учили ликейский язык, чуть не каждый день появлялась новая. Сначала он пел их Литании, она всегда очень смеялась, но некоторые, самые сомнительные, выбраковывала. Это было бесполезно – Тобиас дарил их соседским детям, на другой день их пела вся улица, и Раймон с Агни тут же заучивали очередную глупость.
Ехал рыцарь на лошадке, лала-ла, лала-ла,
Пирожок ел вкусный-сладкий, лала-ла, лала-ла,
Вдруг лошадка поскакала, лала-ла, лала-ла,
В поле зайку увидала, лала-ла, лала-ла…. Почему ты поешь «волка», а не «зайку», Агни?
– Потому, что лошадки не боятся заек, они волков боятся.
– Но там же дальше поется – зайку с длинными ушами, зайку с страшными усами?
– Нет, не так! Волка с длинными когтями, лала-ла, лала-ла, волка с страшными зубами, лала-ла, лала-ла! – выкрикнула Агни. Она покраснела, злые глаза возбужденно горели, как у всех детей, когда в них вселяется мелкий бесенок по имени Свинюк.
Ну, хорошо, – Литания обняла Агни, – давай просто посмотрим на небесных ангелов.
Наверное, дочка перегрелась на солнце… Надо запретить ей бегать по улице в самую жару. Ангелов стало больше, они прилетали со стороны моря и чередовались с силуэтами облачных чаек.
– Мама… – Сита была белая, как мел, и смотрела куда-то в пустоту, – мама, они все сегодня умрут.
– Кто умрет, Сита?
– Они все… Райми, Тайра, Ланс… Мама, позови их… Пожелай им, чтобы они вернулись живыми.
– Что ты видела? Что с ними?
– Не знаю… они просто стояли, и ветер унес их на небо… Позови их, пока они еще здесь.
– Господь Единый, сохрани их… сохрани Раймона, Тайру, Ланса.
– И еще одного, с ними еще кто-то есть.
– И того, кто рядом с ними, пусть они все вернутся домой живыми и невредимыми, – Литания знала, что у Ситы бывают видения, и боялась их.
Агни разревелась и стала кричать:
– Тайра! Райми! Ланс! Вернитесь!
– Не получается, ветер уносит их все дальше. Им нужна помощь, попроси им помощи!
– Пошли им помощников, Единый Милостивый, спаси моих детей… Сита, накорми и уложи Агнию, я пойду поищу их.
Месяц назад Сита видела Белую Чайку в кольце огня – и лодку, увозящую их в ночное море. Тогда Литания не придала этому значения: девочка просто скучает и фантазирует, тем более что Сита рассказывала это совершенно спокойно.
Дайн с Лансом выбирали сети. Попался десяток мелких рыбешек, зато половина ячеек была забита медузами. Жалкий улов был еле заметен среди груды прозрачных лепешек, а самые большие твари ушли, разорвав сеть в нескольких местах. Дайн был злой, как собака, хотя и понимал, что сам виноват – все нормальные рыбаки давно уже сняли сети, увидав нашествие медуз. Особенно его бесило, что Тайра с Раймондом бережно освобождают запутавшиеся в бечевке полужидкие шарики и выпускают их в море.
– Чего вы с этой дрянью носитесь, из-за них сегодня ни у кого рыбы нет.
– Пускай плавают, они смешные, – весело ответила Тайра, любуясь желтым цветком на спинке лежащего на ладони странного существа. Дайн злобно сплюнул.
– Слушай, Дайн, ты же хотел в открытое море выйти, – окликнул его Ланс, которому уже надоела возня с сетями.
Дайн поднял якорь и начал ставить парус, лодка заскользила назад к берегу.
