Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
бы.
Это меня удивило. Стив был не в моем вкусе. А если бы и был, последнее, в чем я сейчас нуждалась, – это очередная сложность.
– Ты уже развелась? – вскользь спросил как-то Стив.
– Да, – солгала я.
Почему я так ответила? Возможно, из-за того, что его вопрос застал меня врасплох. А возможно, принимала желаемое за действительное.
Но, даже не разведясь, знала, что нам с этим хорошим, добрым человеком лучше оставаться «просто друзьями», поскольку однажды в дверь обязательно постучатся полицейские. И тогда моя жизнь снова развалится на части.
Временами напряжение становилось невыносимым. А иногда я почти забывала о нем. Затем внезапно, пока я настраивала температуру печи или аккуратно подрезала еще влажные края глины, ко мне возвращались неоспоримые факты. Мой сын в бегах. Он кого-то убил. Меня в любой момент могут арестовать.
Звонков от Фредди больше не было, но я их и не ждала. Он же сказал, что не хочет подвергать меня опасности. Или же сын просто отодвинул меня в сторону и пошел дальше. От последнего предположения комок вставал в горле.
Прошло еще немного времени. Почтальонша украсила свое окно рождественскими гирляндами. На деревенской школе вывесили баннер с Санта-Клаусом и Диком Уиттингтоном, объявлявший о ежегодном представлении для детей. У меня защемило в груди, когда я вспомнила, как наряжала маленького Фредди для рождественских представлений. Том ни одно из них не посетил. Всегда был занят на работе.
– Уже подписала рождественские открытки? – спросил Стив, заехав однажды, чтобы завезти глазурь, которая у меня закончилась. Лазурно-голубого цвета, который очень хорошо продавался. Мне пришлось поднапрячься, чтобы сделать еще немного изделий для праздничного наплыва покупателей.
– Я их больше не отправляю.
– Я тоже. Пытаюсь внести свою лепту в помощь окружающей среде. Сократить расход бумаги и все такое.
– Вот именно.
Даже если бы мне было кому их отправлять, как я могла допустить, чтобы почтовый штемпель сообщил о моем местонахождении тем, кто меня разыскивал?
– Твой сын вернется на Рождество?
– Нет, – торопливо ответила я. – Он проводит его с друзьями.
Это, вероятно, правда. Я поклялась впредь как можно меньше врать. Проблема заключалась в том, что большая ложь это усложняла. Одна неправда вела к другой. А потом к следующей.
– А что насчет тебя? – спросил Стив.
– Мы с Джаспером отправимся утром на долгую прогулку, а потом поуютнее устроимся у камина.
– Похоже на отличный план. Я собираюсь сделать нечто подобное, хотя и без собаки.
Я не могла избавиться от легкого разочарования. Почти ждала, что он предложит провести этот день вместе.
– Когда-то я был женат, – внезапно выпалил Стив.
– Правда?
– Да. – Он разглядывал свои ногти, пока говорил. – Из этого ничего не вышло. Не по ее вине. Это из-за меня.
Мне было интересно почему, но спрашивать не хотелось.
– Это напоминает мне замечательное стихотворение Йейтса «Песня молодого человека», – продолжал он. – «О, любовь, ты штучка непростая. Нет мудреца, что знает все тайны твои».
– Мне оно не знакомо, – призналась я. Меня постоянно поражала память Стива на стихи.
– В любом случае, для нее все сложилось хорошо. Сейчас она замужем, у нее есть дети.
– Жалеешь, что у тебя их нет? – не смогла удержаться я.
Его ответ прозвучал заученно, словно его уже об этом спрашивали:
– И да, и нет. Идея мне нравилась, но это слишком большая ответственность.
«Еще одна причина, – сказала я себе после его ухода, – почему он не поймет того, что мне пришлось сделать для моего мальчика».
Рано утром в канун Рождества раздался стук в дверь. Джаспер не залаял, как обычно, а значит, пришел тот, кого он знал, – например, Блокки или… На пороге стоял Стив, одетый в элегантную коричневую клетчатую куртку вместо своей привычной непромокаемой. На ногах у него были не ковбойские сапоги, а броги. А лицо выглядело очень серьезным.
– Извини, что беспокою, но кое-что случилось. Одному человеку нужно с тобой увидеться.
От ужаса меня словно пронзил удар тока. Объявился Том. Меня нашла полиция. Но откуда Стив узнал? В приступе паники все казалось возможным.
– Глэдис стало хуже. Она постоянно говорит о своем коттедже и о том, как сильно по нему скучает. Я сказал, что за ним хорошо ухаживают, но ей хочется увидеть «человека, который там сейчас живет», как она выразилась. Не возражаешь?
На меня нахлынуло облегчение, а следом зародилось сочувствие. Бедная женщина. Конечно, я схожу к ней. Оставалось только надеяться, что она не спросит о рекомендациях. Я давным-давно должна была отдать их адвокату Глэдис, но тот до сих пор мне не докучал. Возможно, здесь люди больше доверяли друг другу.
Мы ехали в фургончике Стива по ухабистой дороге. Та обледенела, и время от времени машину заносило. Я протянула руку, чтобы удержаться, и случайно коснулась его ноги.
– Извини.
– Всегда пожалуйста, – пошутил он. Затем его голос стал серьезным. – Надеюсь, с Глэдис все будет в порядке. Твой визит много значит для нее.
– Это меньшее, что я могу сделать.
Мне было интересно познакомиться с той, что прежде жила в коттедже, который теперь казался мне домом. Нет. Он был чем-то большим. Моим убежищем.
Дом престарелых Глэдис располагался на окраине городка.
– Она будет рада вас видеть, – щебетала розовощекая девушка, ведя нас по коридору с нежными морскими акварелями на стенах.
Мы свернули за угол и увидели пожилую даму с белоснежными волосами, которая, покачиваясь, опиралась на свои ходунки. Она схватила Стива за запястье.
– Ты пришел, милый.
Он наклонился и поцеловал ее в морщинистую щеку. Мы прошли в комнату отдыха с большим телевизором и разномастными стульями – некоторые были с прямыми спинками, другие – более покатые, – и присели.
При виде меня глаза Глэдис, казалось, заблестели влагой. И все же я чувствовала, что за этими слезами скрывалась стальная женщина. Она словно могла видеть меня насквозь.
– Итак, теперь вы в моем маленьком коттедже.
Я ощутила себя захватчицей.
– Надеюсь, вы не возражаете. Обещаю заботиться о нем. Мне там нравится.
Она кивнула:
– Ладно. А люди хорошо к вам относятся?
Я поняла, что краснею.
– Да.
– Мы со Стивом прошли долгий путь, – сказала Глэдис. – Он таскал мне все эти материалы, когда умер мой муж. Я слышала, что вы тоже гончар.
– Да. Раньше я рисовала, но потом сменила занятие.
– Почему? – Ее тон был одновременно резким и заинтересованным, а прямота сбила меня с толку.
– Кое-что в моей жизни изменилось, – нерешительно ответила я.
– А. – Она кивнула. – В этом есть смысл. В школе искусств у меня была подруга, которая начинала с фресок, а после одного серьезного события переключилась на
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
