Диванчик (на который по-джентельменски усадили меня), пара табуретов, стол, буфет. За бархатной шторой с балаболками по краям скрывались, видимо, «удобства». Во всяком случае, умывальник.
Чайник был заварен заранее, большой (книготорговец, видимо, был любитель чаи погонять), а вот кипяток к нему был из массивного термоса со стеклянной колбой. Сто лет таких не видала. В небольших вазочках стояли сухофрукты, печенюшки, конфеты. Хозяин-то сладкоежка, понятно… Мы чинно завели светскую беседу о планах, перспективах и прочем подобном.
— Я, господин барон, признаться, не ожидал, что меня ограбят так быстро и так беспардонно — посреди бела дня, в прямой видимости от других жилищ, — седые кустистые брови хозяина с изумлением и беспомощностью поднимались домиком, на лбу закладывался целый нотный стан морщинок. — Хотя, тот случай с пропавшей инспекторшей должен был меня насторожить.
— А что, — незамедлительно полюбопытствовала я, — кто-то пропал?
— Да, да. Инспектор соцзащиты, дама. Они, конечно, никаких заявлений не делали. Да и где их тут делать? Но всех опрашивали, называли приметы женщины. Я, по мере сил постарался помочь.
Слово за слово, Соломон Моисеевич пересказал нам историю о Татьяне Филипповне.
— Вы знаете, я так понял, её товарищи склоняются к версии ограбления и убийства, однако я думаю, что женщина осталась жива.
— Почему? — Вова был обманчиво равнодушен.
— Да потому что пару раз наблюдал этих самых цыган. Ещё до сегодняшнего дня. В их глазах слишком много алчности. А убийство — это же какой бессмысленный расход ресурса! Я думаю, на убийство они пойдут только ради выгоды.
— И куда же её дели? На органы продали?
Шутка у Вовы получилась ужасная.
— Вы знаете, я думал. На органы — вряд ли. Нужно оборудование: медицинские инструменты, холодильники. Это ж не свинью разрубить. В конце концов, медицинское образование хоть какое-то нужно, иначе кому такие органы будут нужны, — вот так вот, а это вовсе и не шутка… — Предполагаю, что всё гораздо прозаичнее. Вывезли её. У себя оставлять — резона нет. А вдруг её товарищи исхитрятся её найти, привлекут сторонников? Такой конфликт цыганам не нужен, это же шумиха и прочее. Так что… наши предприимчивые соседи, скорее всего, постарались быстро — и с прибылью, это важно — от неё избавиться. Продали её кому-нибудь. Читая новости с разных концов Новой Земли, приходишь к выводу, что работорговцы вездесущи.
Мы с мужем переглянулись:
— Что-то я пока у нас такого не слышала…
Соломон задумчиво отхлебнул из чашки:
— Всё когда-то случается в первый раз. Да… — старый еврей вздохнул. — Вы знаете, я, наверное, покажусь вам меркантильным, но меня очень волнует собственное будущее.
Барон поставил чашку на стол:
— Опасаетесь, что цыгане вернутся?
— Ну, вы же понимаете, что такой исход весьма вероятен…
— И?
— Забота о собственной шкуре, как бы жалко это ни звучало, заставляет меня искать покровителя. Могу я обратиться к вам, и какова будет цена?
Владимир Олегович сложил пальцы шалашиком.
— Во-первых, забота о собственной безопасности — это нормально. Иначе мы получаем истории наподобие той, что вы нам сейчас рассказали. Во-вторых, чтобы не быть голословным, я приглашаю вас на пару дней остановиться в нашей местной усадьбе. Там есть все наши документы: Манифест Белого Ворона, условия принятия подданства, список имеющихся законов. Даже если вы с ними знакомы… — еврей степенно кивнул, — пообщаетесь с народом, посмо́трите, как у нас всё устроено изнутри. В ночь на восьмое июня мы подъедем и переговорим с вами повторно.
— Мне придётся переехать к вам? Я слышал, у вас довольно большое поселение на острове?
— Не обязательно. Вы хотели обосноваться здесь?
— Вы знаете, да. Я не могу логически объяснить свой выбор, но…
— Значит, так будет лучше. В этом мире сто́ит слушать интуицию. Однако, если вы не планируете быть бродячим торговцем…
— Почему-то мне кажется, что для этого пока рановато…
— В таком случае, вам нужно что-то посолиднее. Дом. Магазин.
— С большими окнами, чтоб светло было! — подсказала я. — На ночь ставни придумать или что-нибудь в этом духе. Всё равно укреплённый двор нужен. Склады, сараи. Конюшня…
— Что-то вроде усадьбы, — согласился Вова.
— Вэй из мир*, да я же и хотел строиться! — всплеснул руками хозяин. — У меня отложена некоторая сумма на строительство, однако нужна бригада. Сам я, увы… могу разве что немножечко шить… — мы посмеялись.
*Буквально: больно мне (евр.).
Я так понимаю, выражает экспрессию.
— Будет бригада, — барон слегка прихлопнул ладонью по столу, — это мы можем обещать независимо от вашего решения: стать нашим подданным или нет.
— А цена?
— По цене — с архитекторами и плотниками. Заламывать не будем. А в случае, если вы принимаете подданство, всё, так скажем, пойдёт по себестоимости.
— И каков будет мой вклад в процветание баронства?
— Десять процентов. Как и у всех.
— И поставки книг и прочих сопутствующих товаров для нужд баронства без накруток, — вклинилась я, — с нас оптовая цена плюс логистические затраты.
Соломон Моисеевич посмотрел на меня с уважением:
— Мадам, скажите честно: в вашем роду таки были евреи?
— Вроде бы нет. Хотя… кто его знает? Сибирь, батенька — тут кого только не намешано.
— Это да.
Мы заехали в свою усадьбу вместе с книжной Соломоновой лавкой, велели Эрсану определить его так, чтобы по утрам он мог выкатывать за ворота свой магазинчик и светить вывеской неподалёку, чтоб под присмотром был. Узнали свежие новости, что сегодня прям с утра гос-охранники попытались-таки выяснить отношения с цыганами и пошли в их деревню. На этом месте Вова кисло покачал головой. Как и следовало ожидать, добром эта затея не кончилась. Началась разборка, потом драка. Что с цыганами — неизвестно, а охранники пришли сильно порепанные, а одного даже принесли.
Мда…
— Милый, теряем потенциальных союзников.
— Да хрен им! — насупился барон. — Эрсан! Парней к госслужащим отправь, пусть скажут: госпожа баронесса здесь. Пусть тащат резаного своего, заштопаем.
ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ СОЮЗНИКИ
Кельда
Пока мы туда-сюда, разговаривали да вопросы хозяйственные обсуждали, вернулись наши засланцы, а с ними охранники — втроём. Ну и правильно, наши тоже по одному не ходят, хоть и белый день. Тут народу всякого сейчас полно. А бережёного, как мы уже говорили…
Мы с бароном вышли встречать пришедших на крыльцо.
Даже издалека видно было, что все они помяты — двигаются скованно, больные места берегут, да и синячищи у них наличествовали, а у Дмитрия Сергеича, который старший (это я запомнила) — пластырь на полщеки — порез, видимо. С другой стороны, выглядели мужики уже сильно моложе, по нашим местным меркам — почти нормально, и это радовало. Шевелятся, значит, а не сидят кочками. Носилок у них, однако, не было.
— Ну что? —
