сидел я таким образом, грустил о жизни своей не простой, да доле тяжёлой и догрустился. Догнали меня две новости, весьма необычные и довольно печальные. Надеялся я на благоразумие людей, да видимо напрасно, нет его, благоразумия. Ведь сразу предупредил и даже человечков прислал, дабы избежать этого, но видимо чему быть, того не миновать. Ладно, вы сами ребятки напросились, заодно всем остальным уроком будет. Придётся на место ставить Сечь Запорожскую, в моём мире это Императрица Екатерина Вторая сделала, а в этом мире, я сделаю, Великий Князь Сибирский, Александр Третий. Как раз и от мыслей своих весьма грешных, да через чур сексуальных, отвлекусь на какое-то время. Настоящее мужское дело.
— Ура!!! Война!!! — зло прокричал я — Всех убью, один останусь! Нахер эти любовные страдания, потерпи полгода говорите? — я зло посмотрел на небеса — Потерпим полгода, не беда! Мы и больше терпели… — и пнув попавшийся под ногу обломок гитары, быстро ушёл.
Там-же, чуть раньше.
— Тсс! Тихо девочки! — зашипела Солнцеслава на девчат — Саша услышит! Идите на цыпочках и ни звука… — очень грозно посмотрела она на них.
Девушки, а именно Стаська, Падма и как это не удивительно Лизетта, согласно закивали головами. Они дружно крались в тайное Сашино место, подслушивать его песни. Да-да, это не хорошо и вообще… но когда сестрёнки совершенно случайно узнали, что брат ходит туда погрустить в одного и не только погрустить, но и поиграть и даже попеть, то… Просто дальше не смогли пропустить это мимо себя, сначала Солнцеслава ходила туда одна, потом её подловила Падма, после чего, они впервые в жизни, сильно поругались. Потом они подключили Стаську и вот сегодня взяли с собой Лизетту, которая как-то незаметно, влилась в дружный девичий коллектив. Почему? Наверное потому, что стала подсказывать Станиславе, как и где себя нужно вести. Её ведь никто этому не обучал, а оказалось там столько тонкостей и нюансов, что без посторонней помощи, сам чёрт ногу сломит. Вот Лизетта и подвязалась, сначала сопровождать её по требованию, вернее по просьбе, а потом уже, всем как-то без неё стало скучно. Ведь она знает столько смешных историй, случившихся на разных приёмах и во дворцах, что девушки иногда валялись на полу, дрыгая в истерике ножками от смеха, слушая очередные приключения какого-нибудь глупого графа или туповатого барона. Лизетта оказалась весёлой девчонкой и удивительной рассказчицей, а главное, совершенно не помешанной на дворцовом этикете.
Так они и крались, зажимая рты, чтобы не засмеяться и всё не испортить. Наконец они пробрались к открытому окну, из которого было отлично видно Александра, что сидел сейчас уставившись в одну точку и о чём-то усиленно размышлял. Вот он посмотрел на небо, тяжко вздохнул, взял гитару и запел. Девочки замерли, боясь пошевелиться и вслушиваясь, в слова незнакомой песни. А Александр пел о любви к девушке, к девушке с синими глазами. Что??? Вскинулась Лизетта и раскрыв рот, с удивлением уставилась на девчат. Станислава сначала непонимающе смотрела на неё, не до конца осознавая слова песни, но вдруг глаза её и так большие, расширились сначала в удивлении, а потом в тихом ужасе. Её любимый Сашенька пел о любви не к ней, а о любви к другой, вот к этой вот синеглазой заморской принцессе, что сейчас сидела раскрыв рот, прямо напротив неё. Страшная боль в груди и обида навалились на неё и всхлипнув, она зажала рот, сдерживая рыдание, а из её изумрудных глаз, потекли крупные, солёные слёзы. Её прекрасная, счастливая жизнь рухнула в одно мгновение, жизнь полная любви к единственному мужчине, только что потеряла свой смысл.
Падма в шоке смотрела на девушек напротив и совершенно не знала, что ей теперь делать? Это-же она притащила девчат на свою голову, она их сюда позвала. Думала они больше подружатся, а теперь оказывается, что Лизетта отбила Сашу у Станиславы? Ну и дела?
— Ахренеть! — тихо прошептала Солнцеслава, когда Саша закончил петь.
Тут Стаська попыталась соскочить, но у неё отнялись ноги и она шмякнулась обратно. Падма обхватила её и прижала к своей груди, куда Стаська тихо и завыла, от безысходности.
— Стася прости… — с болью в голосе прошептала Лизетта и ткнулась в неё головой — Я совершенно этого не хотела, богами клянусь!
— Ты… — зло вскинулась та и уставилась в полные слёз, синие глаза Лизетты — Ты… — и вдруг обняла её и они затряслись в плаче, прижимаясь к друг другу.
— Ахринеть! — тихо прошептала уже Падма, встретившись глазами с Солнцеславой.
И тут Александр снова запел, а плачущие девчата стали прислушиваться к словам. Слова песни явно попроще и видимо сочинённые давно? На словах о зеленоглазой девчонке они удивлённо отпрянули друг от друга и начали растеряно переглядываться, Стаська незаметно, но облегчённо выдохнула и стала дальше прислушиваться к словам.
— Я ничего не понимаю? — пискнула Падма — А вы? — с надеждой посмотрела она на остальных.
На что те, только пожали плечами, весьма растерянно. И тут Саша снова запел…
Девочки слушали слова, каждая думая о своём. Стаська думала о том, что она при встрече выскажет Сашеньке, Лизетта о том, что теперь делать с полученной информацией? Падма с маленькой надеждой, что третью песню он всё-таки поёт ей, а Солнцеслава о том, как разруливать всю ситуацию и говорить ли Саше, обо всём случившемся. Тут Саша допел, а потом…
Они полностью офигевшими взорами смотрели друг на друга, совершенно не понимая, что происходит? Таким ярым они его ещё не видели и сейчас не знали, как на эту ярость реагировать? Бедная гитара! Как-то всем четверым, одновременно пришла одна и таже мысль, не попадаться ему на глаза, в ближайшее время. От греха подальше…
Затем Сашу нашли атаманы и сообщили о бунте Запорожцев, взятии городка джунгар и полном уничтожении его жителей. Разозлённые большими потерями сечевики не сдерживались и перепившись, вырезали вообще всех, от мала до велика. Саша поиграл желваками, а потом приказал атаманам поднимать войско и готовиться к выступлению на Сечь. Когда все атаманы его оставили, он ещё постоял минутку, а потом, прокричав здравницу войне, сказал странные слова про полгода терпения и порывисто, буквально убежал на войну. Смотрящие ему вслед девчата только грустно выдохнули и посмотрели друг на друга.
И тут молчащая Солнцеслава высказалась:
— Думаете это вам сейчас тяжело? Это ему сейчас тяжело, он мне признался однажды, что бабушка Ягиня
