Книга Только не бойся! - Марго Никольская

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98

все еще не прикончил, поворотами относительно продольной оси самолета на триста шестьдесят градусов, как по спирали, он перешел на спокойное адекватное движение. При котором смело можно было расслабиться и уже не бояться обыкновенного полета, после подобных-то выкрутасов.

– Черт, да ты дьявол! – отдышавшись, я наконец смогла открыть рот, надеясь, что микрофоны в наушниках рабочие.

– Не исключено, что образ дьявола списан с кого-то из нас, – засмеялся он.

– Я еще никогда не чувствовала себя настолько живой, как сейчас!

Сомнения в моей действительности распались. Впервые за последнее время я не захотела, очнувшись, осознать, что выдумала все эти не поддающиеся логике события, и вернуться к прежней рутине. «Прежнее» стало выглядеть теперь бесконечно унылым и скучным до тошноты.

– Я знал, что тебе понравится. Расслабься пока, смотри, это очень живописный край. А чуть позже я опять покажу тебе пару трюков, которые должны впечатлить тебя еще сильней, – довольно объявил он.

– Мамочка! – я произнесла без звука, одними губами, но, судя по ухмылочке Феликса, он понял мое «предвкушение».

Вдоволь налюбовавшись поистине сказочным прибрежным ландшафтом, мы устремились ввысь сквозь облака. Я поняла, что у нас вполне хорошая связь через гарнитуру и предостаточно времени для продолжения разговоров. Которые, как я успела отметить, Феликс не брезгует прерывать на самом интригующем месте, оставляя мои вопросы без ответов. Точнее, перенося их на потом.

– Поговорим о твоем теле, – начала я.

Феликс бросил игривый взгляд на меня, но, оценив мою напускную суровость, воздержался от фривольных шуточек.

– Ты назвал его неизменной капсулой – что ты имел в виду?

– Мое материальное воплощение, по сути, моя личная камера в сменяющей лики тюрьме, – нехотя ответил он. – Разумеется, мне хватает сил, чтобы распоряжаться своим телом куда более ловко, чем это делают люди. И тем не менее оно сдерживает меня, значительно ограничивая мой потенциал. Представь человека, облаченного в скафандр. – Феликс усмехнулся.

– Э-эм, ну да. В скафандре вроде как не совсем удобно, движения скованы – это понятно. Но при чем здесь «неизменность»? – И почему он опять уклоняется от прямого ответа?

– Я имел в виду буквальное отсутствие каких-либо процессов жизнедеятельности, – сообщил он сквозь зубы, не тая своего раздражения из-за заданной мной темы.

Теперь ясно, зачем он проводил аналогию со скафандром, – не хотел раскрывать эти карты.

– Оно не переваривает пищу, не гоняет по венам кровь, ему не требуется кислород, клетки не делятся и не отмирают. Ты уже отметила отсутствие пор на нашей коже. Мои волосы и ногти даже при желании не выйдет отстричь. Эта оболочка вроде театрального костюма позволяет людям не шарахаться от нас и принимать за своих, а нам – избегать лишней суеты и внимания. Но назвать ее живой, вкладывая в это определение общепринятые характеристики, нельзя.

По-моему, только сплошные удобства.

– То есть, помимо абсолютной неуязвимости перед любыми земными болезнями и травмами, ты можешь со своей суперскоростью спускаться на дно морское и жить, скажем, среди коралловых рифов, подобно русалке, в воздухе не нуждаясь?! Но ты же дышишь!

– На выработку этой привычки у меня ушло некоторое время. Это был больше вызов самому себе, чем необходимость.

– А если ты все же что-то съешь, что тогда? Неужели это так и останется гнить навечно в тебе?

– Нет, пища выйдет тем же путем, которым выводит ее и человеческий организм. С той лишь разницей, что будет в том же виде, в каком в пищевод поступала, – абсолютно непереваренной.

– Хм, технически это значит, что какие-то процессы все же идут, – почесывая подбородок, пришла к выводу я.

– Скажем так, это тело не нуждается в привычной для человека еде. Но избавиться от нее в случае попадания оно способно, – своим тоном он дал понять, что этот вопрос исчерпан.

– Что насчет ограничения твоих способностей – в чем оно?

– Если я хочу появиться где-то, – он проницательно посмотрел на меня, – мне приходится передвигаться. Это лишь один из многочисленных примеров, но, на мой взгляд, самый удручающий.

– Ты хочешь сказать, что раньше мог просто материализоваться где хотел? Типа телепортации? – не поверила я.

– Нет, не типа телепортации. Но да, я мог именно материализоваться в угодном для себя месте.

– Ва-ау!!!

– Именно!

– Но и нынешнюю твою форму нельзя назвать медлительной, верно?

– Разные вещи. Способность к материализации относилась не только к моему облику, но и к любой субстанции. Скажем, если бы ты захотела сейчас вкусить запах масла пачули, будучи свободным, я мог бы просто его тебе дать. Теперь, когда мои возможности ограничены, я могу лишь гарантировать, что ты найдешь его в любой, хоть даже обувной торговой лавке. Ты должна была уже это понять.

– Да-а, у меня для этого был весьма яркий пример, – я вспомнила красное платье и однофунтовый ценник. Феликс бросил утвердительный взгляд в мою сторону. – Да блин!!! По-моему, тоже неплохо! – Я не сдержалась от улыбки.

Хотя как знать! Возможно, его действительно такие обуздания напрягают.

Его молчание подтвердило мою догадку. А я почувствовала себя глупо – сморозила ж, не подумав!

– Ты упомянул невозможность отстричь волосы. Всегда интересно было узнать: как ты добиваешься такой… э-эм… небрежной укладки?

Черт! Как обычно со мной бывает – после одной смороженной чепухи в попытке сменить тему я закапываюсь глупыми высказываниями только сильнее. Лучше бы промолчала!

Феликс, то ли поймав мои мысли, то ли умилившись вопросу, от души захохотал.

– Здесь никакого нет секрета, – отсмеявшись, признался он. – Волосы мягкие, малость путаются. – Да он оптимист: «малость» они у него путаются! Чтобы так их уложить, потребовалось бы немало суперсредств, и не каждый специалист бы еще справился. – А при движении c естественной мне скоростью сбиваются в одну массу настолько, что я не вижу причин тратить энергию на их возвращение в цензурный вид. Другими словами, я не ищу общественного одобрения и мне попросту безразлично, в каком состоянии моя шевелюра. Тем более теперь, в этот прекрасный век, когда человечество наконец становится раскованней, постепенно освобождается от гнета навязанных мер, принуждающих скрывать свою личность за общепринятыми стандартами.

«Интересная позиция», – только подумала я, как услышала в наушник: «Приготовься! Сейчас!» И мы повалились вниз.

С большинством из пережитых в компании с Феликсом впечатлений я столкнулась впервые. И дело вовсе даже не в том, что я совсем молодая и вся жизнь у меня еще впереди, нет! Ведь большинство людей так и проживают свои в рутине, не испытав чего-то такого, от чего загорается кровь. Умирают, не ощутив таких эмоций, после которых, как мне кажется, уже невозможно довольствоваться малым и не стремиться к ним вновь.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98