Но поскольку Лавли большую часть времени пробыла запершись наедине с Бартом, она ничего не могла рассказать Фейт по этому поводу. Тогда Фейт попросила, чтобы Лавли пригласила зайти Вивьен.
Не прошло и пяти минут, как появилась Вивьен.
– Садитесь, – тихо пригласила ее Фейт. – Расскажите мне, что произошло в доме за день.
– Ничего особенного! – заявила Вивьен, кладя ногу на ногу. – За обедом было гадко. Ингрэм занял место Раймонда за столом, и, конечно, на него все стали бросаться... Я хочу вам сказать, что наши вечерние сборища в спальне у Пенхоллоу были совершенно ужасны, но теперь, когда его убили, стало еще хуже... Теперь, как это ни дико звучит, если я встаю утром и узнаю, что не случилось нового несчастья, я бываю благодарна Богу...
– Неужели? А вы ведь всегда...
– Да, я всегда хотела уехать из Тревелина. И когда я узнала, что Пенхоллоу мертв, я сказала себе – ну вот, теперь моя мечта сбудется...
– Конечно, – осторожно сказала Фейт. – Вы ведь теперь поедете в Лондон, не так ли?
– Нет, нет! – с нервным смешком отвечала Вивьен. – Кажется, мне предстоит торчать полжизни в Дауэр Хаус, пока не подрастут сыновья Ингрэма, а что будет дальше – неизвестно... А возможно, придется жить там до своей смерти...
– В Дауэр Хаус? – изумилась Фейт. – У Ингрэма? Но почему?
Вивьен обреченно пожала плечами.
– Дело в том, что Ингрэм не справится один с Тревёлином и Дауэр Хаусом без Барта. А Барт наотрез отказался оставаться здесь. И Ингрэм уже просил Юджина остаться здесь – вести бухгалтерские книги или еще что-то такое... Взамен он предложил ему Дауэр Хаус...
– О, Вивьен, как мне жаль! – воскликнула Фейт. – Но ведь вы смогли бы убедить Юджина отказаться?!
– В том-то и дело, что он не собирается отказываться! – нервно передернула плечами Вивьен. – Он говорит, ему это даже нравится! И потом... Ведь Пенхоллоу оставил ему не так уж много... Мы не сможем выжить на эти деньги, а много зарабатывать в Лондоне Юджину не позволяет здоровье, вы же знаете... В общем, такая уж у меня несчастная судьба, как видно, – торчать в этой дыре всю жизнь... Но с другой стороны – Дауэр Хаус будет наконец моим собственным домом, хоть он и великоват для нас с Юджином...
– Боже мой... А я надеялась, что теперь вы уедете в Лондон...
– Я тоже так надеялась! – вздохнула Вивьен. – Но я была счастлива хотя бы тем, что меня не арестовали и не осудили за убийство! В один момент мне показалось, что до этого уже недалеко... И все-таки мне не верится, что отравил его Раймонд, а вам?
– Это невозможно, конечно же! – воскликнула Фейт.
– Однако... Знаете, мне подумалось, что, может быть, это было не самоубийство? Ведь в своем письме он написал Ингрэму, где что лежит, в каком состоянии деловые бумаги, приложил ключи, и... Нет, не будем больше об этом, это меня просто убивает!..
– Что? Что вас убивает? – Фейт задрожала крупной дрожью. – Что-нибудь сказал Джимми?
– Нет, этого я не знаю. Здесь был инспектор, но от него мы ничего не узнали. Не станем продолжать этот разговор. Мне тяжело говорить о Раймонде и его предсмертном письме. По-моему, лучше всего мне убраться отсюда и дать вам отдохнуть. Может быть, вам чем-нибудь помочь – пока я здесь?
Фейт молча помотала головой, и Вивьен удалилась.
Сразу же после нее снова вошла Лавли и стала готовить Фейт ко сну. Она предложила побыть у нее в спальне, но Фейт решила, что на сей раз ей лучше остаться одной.
Фейт полежала немного при свете масляной лампы, и перед глазами ее проплывала картина, как Раймонд снимает уздечку с лошади и отпускает ее, а сам спускается к берегу Мура и стреляет себе в висок...
Масло стало шипеть и брызгать из лампы, и Фейт привстала, чтобы погасить ее.
Потом, в темноте, облик Раймонда стал еще отчетливее, и Фейт явственно увидела, как он, призрачный, седовато-прозрачный в неясном лунном свете, пробивающемся сквозь гардины, вошел в спальню и присел у ее кровати...
– Раймонд, Раймонд! – возбужденно заговорила она, сперва шепотом, потом все громче и громче. – Дорогой мой, ведь я же не знала, что вы с отцом так поссорились! Ну хорошо, пусть даже так, но ведь тебя никто бы не смог обвинить! Ведь не оставалось никаких улик! Ах, почему ты потерял голову, Рай! Поверь мне, я не хотела этого, вовсе не хотела! И потом, я ведь не знала, что потом все так повернется! Мне показалось, что сделать это так просто, так просто, и вот я сделала это... И потом, это было не как убийство, ведь он не мучился, просто спокойно заснул и не проснулся... И я не думала, что это преступление! Он всем нам так портил жизнь... И потом, у меня ведь есть Клей... И все равно, я сожалею об этом! Я не хотела этого, Рай, поверь...
Она очнулась от своего полубредового монолога, когда дверь ее спальни отворилась. Она готова была уже увидеть Раймонда во плоти, но... Это была Чармиэн.
– Как себя чувствуете, Фейт? – спросила она. – Вы, кажется, звали?
– Нет, нет, – Фейт обессиленно упала на подушки. – Нет, со мною все в порядке...
– Никак не можете заснуть? – прищурилась Чармиэн. – Хватит вам думать об этом всем... Ведь СДЕДАННОГО НЕ ВЕРНЕШЬ, не правда ли? Кстати, я уже говорила с Ингрэмом насчет вас. Он готов ссудить вам денег с тем, чтобы вы могли прямо сейчас, пока не получили свою долю, уехать из Тревелина и немного сменить обстановку. Здесь вы можете заболеть – у вас слишком чувствительные нервы. А Клей сможет снова поехать в Кембридж. Ведь вы этого и хотели всегда, не правда ли?
– Не знаю... Теперь я ничего не знаю... А они – полицейские, они уверены, что именно Раймонд сделал это?
– Я думаю, что ВАМ об этом не стоит думать. Они готовы принять версию, что Раймонд отравил отца. Не терзайте себя, Фейт, и лучше поспите.
Чармиэн напоследок подумала, что как бы то ни было, самоубийство Раймонда было лучшим выходом из положения.
Но инспектор Логан придерживался другого мнения, так же, как и майор.
– Это крайне удивительно, сэр! – говорил Логан, разводя руками. – Вы же знаете, я и не думал особенно подозревать Раймонда. До сих пор не могу понять, почему он застрелился.
– Скорее всего, за их ссорой с отцом и этим убийством старика стояло гораздо больше всяких обстоятельств, чем нам удалось выяснить, – сказал майор. – Надо было мне с самого начала вызвать Скотланд-Ярд.
– Тут не разобрался бы и лучший сыщик Скотланд-Ярда! – убежденно заявил инспектор. – Но я согласен с вами в том, что за всем этим стояло очень многое... И весьма безобразные вещи, надо полагать. У меня мог бы быть шанс, если бы я знал наверняка, что Раймонд застрелился из-за известия о том, что мы схватили Джимми Ублюдка. Наверно, Джимми мог слышать что-то крайне важное для Раймонда, и, когда тот понял, что мы тоже об этом узнаем, он не выдержал.
