— Да? — я изобразила озабоченность. — А мы пока о женитьбе не думали.
— Вы с ума сошли! — взвизгнула она. — Он же демон!
— Весь мир сошел с ума! — рассмеялась я. — Ах, не вмешивайтесь! Пусть всё идёт своим чередом. Посмотрим, куда выведет кривая!
— Вы в него влюблены?
Я всерьёз задумалась над её вопросом, а потом мотнула головой.
— Пока нет.
— Не нравится мне это «пока».
— Мне тоже. Но поверьте моему богатому опыту, если это всё-таки случится, то с этим совершенно бесполезно бороться.
Кратегус тем временем достиг первых дубов и придержал коня, осматривая толстые тёмные стволы. Мы подъехали к нему.
— Как вам эти деревья? — спросил он.
— Им лет по двести, — проговорила Лия.
— Если не больше, — кивнул он.
Я провела рукой по грубой коричневой коре, вглядываясь в странные переплетения глубоких трещин. Мне мерещились в них древние руны, какие-то лица, фигуры. Сверху раздавался мерный гул листвы. Я вдохнула густой воздух и невольно закрыла глаза. Я вдруг вспомнила Кристофа, он был плоть от плоти таких лесов, он знал, что у каждого дерева есть своя душа, а вместе эти души образуют единую душу, Дух леса, сила которого может творить чудеса, быть животворной, мудрой и доброй, а может быть беспощадной и страшной. «Мы пришли с миром», — мысленно произнесла я, передавая часть своей души через ладонь шершавой коре дуба.
Может, он и услышал меня, но вида не подал. Я улыбнулась и открыла глаза.
Тем временем подъехал Джексон.
— Меня удивляет, как просто мы смогли пересечь границу, — заметил он. — Заговорщики охраняют дороги, но ведь пройти можно и минуя их, как мы — по тропам, или просто по лесу. Почему в городе до сих пор не знают о том, что мы оказались на другой планете?
— Боюсь, что мы очень скоро об этом узнаем, — ответил Кратегус. — А граница, — он бросил назад задумчивый взгляд. — Она не для охраны. Она просто отделяет тот мир от этого.
— А этот от того… — ворчливо кивнул Джексон.
Кратегус как-то сочувственно посмотрел на него, улыбнулся и покачал головой.
— Нет, именно как я сказал: тот от этого. Мы в ловушке. Я же сказал, что обратной дороги нет. Ни для вас, ни для меня.
Джексон испуганно обернулся назад, и я следом. Не было никакой границы, не было леса, из которого мы только что выехали. Был бесконечный луг, холмы и где-то далеко на горизонте — синие горы. И бескрайнее синее небо без единого облачка.
— Добро пожаловать в ад, господа, — вкрадчивым шепотом произнёс демон. — Вас тут не ждали, но примут с почётом.
Я взглянула на него. Он усмехнулся и покачал головой.
— Я ещё не стал прежним, и я всё ещё с вами. Просто я везде чувствую себя как дома. Тем более в аду. Ну что, колдун, — он обернулся к Джексону, — вперёд, коль назад дороги нет?
Джексон мрачно взглянул на него и кивнул. Пришпорив коней, мы поехали вглубь дубравы. Вскоре наш маленький отряд расположился в прежнем порядке: я и Кратегус ехали впереди, позади, чуть отстав от нас, следовали Джексоны, справа пробирался сквозь заросли кустов Эльвер, лишь изредка напоминая о себе чуть слышным треском сломанной ветки.
Я смотрела по сторонам, с интересом разглядывая огромные старые деревья, меж которыми клубились высокие заросли пышного папоротника, росли густые кусты, в ветвях пели невидимые птицы. В траве под ногами коней шныряли какие-то маленькие зверюшки. Высоко над головой сплетались в шатры тёмно-зелёные кроны, и золотились пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи.
Это был обычный и в тоже время необычный лес. Он был древний и чистый, как родник, и в то же время пробуждал в душе чувство неясной тревоги, словно где-то рядом таилась опасность. Вернее, не где-то, а вокруг, на ветвях этих вековых дубов, в кустарнике, в траве, и где-то там, где грохотала гроза, навстречу которой мы направлялись.
Кратегус, как прежде, прямо сидел в седле, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Лишь изредка его ресницы вдруг вздрагивали, и взгляд обращался в сторону, где не было ничего, кроме листьев и травы. Иногда он прислушивался, чуть сдвинув к переносице брови. Впрочем, заметить всё это можно было, лишь пристально вглядываясь в его лицо, и я поняла, что уже несколько минут внимательно наблюдаю за ним.
— Ты действительно так уверен в себе, как пытаешься показать? — спросила я.
— Ты сама ответила на свой вопрос, — нехотя ответил он и посмотрел на меня. — Я чувствовал бы себя куда уверенней, если б был один.
— Боги леса… — пробормотала я, тоже прислушиваясь к окружающим меня звукам. Я услышала дыхание ветра, потрескивание веток, шелест листвы, пересвист множества птиц и движение вокруг, на многие сотни метров. В этой какофонии негромких звуков слышался какой-то общий ритм, словно их издавало одно огромное существо. Мне кажется, никогда ещё я не слышала такого, ни в карпатских лесах, ни в джунглях Амазонки, ни в девственных лесах Дикта. — Мой муж…
— Твой муж?.. — переспросил он.
— Да, — кивнула я. — Было время, когда его звали Сыном Волка, он вышел из таких же лесов. Он говорил, что для врагов они опасны, потому что имеют сознание и умеют управлять силами, заключёнными в них.
— Он был друидом?
— Никогда. Воином, варваром, принявшим крещение в Риме у первых христиан. Он сражался с римлянами. Потом был крестоносцем, потом — священником, но навсегда остался сыном лесов. Он был плоть от плоти леса и чувствовал себя его частью. Теперь я начинаю понимать его слова, но чувствую себя совсем не так уверенно, как он.
Кратегус кивнул, задумчиво глядя по сторонам.
— Чужая магия, слишком древняя и слишком первобытная. Но я чувствую, что могу понять её. Если…
— Что если? — спросила я, услышав в его голосе нерешительность.
— Если я позволю себе стать МакЛареном. Его кровь тоже была замешана на древесных соках, не зря же на его гербе красовалась ветка боярышника. Он от отца получил уроки ворожбы на травах, и его алхимические опыты были основаны не на контактах с потусторонними силами, а на взаимодействии с элементалями, духами стихий.
— Правда? Он был язычником?
— Еретиком, хоть и служил у епископа, — Кратегус усмехнулся. — Его преосвященство полагал, что его любимец балансирует на хрупкой грани добра и зла, заигрывая с мелкими бесами, и по-отечески предостерегал его об опасностях подобных затей. Но узнай он, что сей достойный юноша экспериментирует с древними языческими ритуалами, сведения о которых почерпнул в калханах своей дикой родины, он бы…
— Он бы?..
— Отправил его в застенок, а потом — на костёр. Лучше свои бесы, чем языческие.
— Логично. И как, эти опыты были удачными?
— Нет. Он был слишком набожным человеком, и это мешало ему вступить в реальный контакт. Но он был хорошим травником.
