ломать, я убегу от него».
— Живу я в таком селенье, где никогда тьмы не бывает, — сказала она. — Отгадай, коли сумеешь.
— О! Так, верно, ты живешь в селенье Фонари возле Залива Огней! Что, угадал?
«Вот удивительное дело! Чудо из чудес! Так сразу догадаться! Но, должно быть, слышал он эту загадку раньше… Попробую еще», — подумала девушка.
— Нет, по правде сказать, я живу в той деревне, где солнце заходит.
— О, я понял! Понял тебя с полуслова. Ты живешь на запад отсюда, в селенье Темное. Что, угадал я?
— Угадал-то угадал. Родом я, в самом деле, оттуда, но теперь живу в деревне, где все люди робки и застенчивы.
— Значит, в деревне Потайной, что, правда моя?
— Правда-то правда, но я ушла оттуда, и надо искать меня на той улице, которую на себя надевают.
— Это, выходит, на Парчовой улице? Что, опять угадал?
— Угадал, угадал. Но теперь живу я в таком поселке, который без всякой жалости жгут каждую ночь.
— Значит, верно, на Улице светильного масла?
— Но и оттуда я ушла. Живу теперь на улице сердечной радости.
— О, значит, на Перекрестке встреч?
— Ах, нет, ищи меня в селенье, где все жители только и делают, что любуются своей красотой.
— Так ты живешь в Поселке зеркал?
— Нет, приходи ко мне туда, где всегда стоит осень.
— Выходит, в село Добрый урожай?
— Нет, нет, и там я больше не живу. Ушла в ту деревню, где всем жителям по двадцать лет.
— О, слышал про нее. Это село Молодое.
Таро Лежебока отгадывал так быстро, что девушка никак не могла убежать.
«Лучше я буду состязаться с ним в искусстве слагать стихи. Пусть-ка призадумается на минутку, я живо ускользну», — подумала девушка.
И, поглядев на бамбуковую палку в руках Таро Лежебоки, сложила такое пятистишие:
Посохом служит тебе
Палка простого бамбука!
Много коленьев на ней,
Но до моих колен
Ты, поверь, не коснешься.
Таро Лежебока огорчился: «О, горе, не хочет она провести ночь со мной!» И молвил в ответ:
Связаны крепким узлом
Эти коленья бамбука.
Нерасторжим их союз.
Пусть же узлом любви
Свяжет нас тайна ночная.
«Ах, какой ужас! Этот мужлан хочет сказать, что разделит со мной ложе. Урод уродом, а знает толк в поэзии. Вот незадача», — подумала девушка и сказала:
Отпусти меня.
Я в густую сеть любви
Поймана давно.
О, молю тебя, молю:
Руки расплети свои.
Услышав это, Таро Лежебока подумал: «Она просит отпустить ее. Как мне быть?» — и сложил в ответ такое стихотворение:
Поймана иль нет
Ты в густую сеть любви,
Что мне до того?
Дай к губам твоим прильнуть,
Руки разомкну свои.
«Нельзя упускать удобной минуты», — решила девушка и говорит:
Если любишь ты,
Всюду путь ко мне отыщешь…
Знай, стоит мой дом
Позади ворот, лиловых,
Что китайский померанец.
Задумался Таро Лежебока над ее словами, а девушка выскользнула из его объятий и убежала со всех ног вместе со своей служанкой, бросив шляпу, накидку и даже сандалии.
«О, горе! — подумал Таро, — упустил я свою нареченную», — и, перестав загораживать дорогу своим бамбуковым посохом, бросился вдогонку за беглянкой с воплем:
— Стой, куда ты, куда?
Девушка от страха подумала, что конец ей пришел, но она хорошо знала дорогу. На ту улицу свернет, в тот переулок нырнет, кружит, петляет… Легка она была на ногу. Так весной летят по ветру лепестки вишневых цветов.
— Куда ты, любимая моя? — кричал Таро, гоняясь за ней по пятам, из одной улицы в другую… Долго преследовал он девушку, не давая ей ни минуты роздыху, но вдруг потерял ее их виду. Кинулся назад, помчался вперед — исчезла! Стал расспрашивать прохожих: «Нет, отвечают, такой не видели».
Побежал он снова к храму Киёмидзу.
«Вон там стояла она, вон тут разговаривала, но куда же, куда она скрылась?» — терялся в догадках бедный Таро Лежебока.
Но вдруг вспомнил: «Ведь она сказала, что дом ее стоит позади ворот, лиловых, как китайский померанец. Попробую-ка их поискать».
Вставил он сложенный в несколько раз белый листок бумаги в расщепленную бамбуковую палку и отправился с расспросами к каким-то службам:
— Я — житель деревни, несу прошение, но не могу найти нужный мне дом. Говорили мне в деревне, что ворота перед домом окрашены в лиловый цвет китайского померанца. Это, мол, примета. Не скажете ли мне, где искать такой дом?
— Дом с лиловыми воротами? Да ведь это дворец Будзэн-но ками[97]. Поищи его в конце Седьмого проспекта, — посоветовали слуги.
Пошел Таро Лежебока разыскивать дворец. Видит: правду ему сказали. Обрадовался он бесконечно: «Значит, скоро увижу свою суженую».
Зашел он на широкий двор усадьбы. Чем только люди не тешат себя: на скаку стреляют из лука в мишень, услаждают себя музыкой, играют в шашки и шахматы, слагают стихи в самом модном духе. Таро Лежебока бродил там и сям, заглядывал туда и сюда, но нигде не находил своей красавицы. Он спрятался под веранду в надежде, что она наконец покажется.
Девушку звали Дзидзю-но цубонэ[98]. До поздних сумерек находилась она во дворце и уже собиралась было вернуться в свои покои, но остановилась на веранде и сказала своей служанке по имени Надэсико[99].
— Луна еще не взошла. Но где сейчас? тот человек из Киёмидзу? Ах, если я сейчас встречусь с ним лицом к лицу в этой темноте, я, кажется, умру от страха.
— Да, вот правда уродина! Но зачем бы ему прийти сюда? Ах, не поминайте его, а то еще появится.
Услышав их разговор, Таро Лежебока обрадовался в душе: «Пришла наконец моя любимая. Значит, и правда суждена она мне в жены», — и, выскочив из-под веранды, крикнул:
— Вот ты где, моя дорогая! А я-то истомился по тебе, измучился в поисках…
Поднялся он на веранду. А любимая его, нежная, как цветок «женская краса», так и обмерла от испуга. Сердце у нее точно оборвалось, ноги подкосились. Убежала она и спряталась позади сёдзи. Долго не могла она прийти в себя, так поразил ее неожиданный испуг. Словно в осеннюю ночь привиделся ей страшный сон, словно витает она где-то в
