Наконец секретарша подняла трубку.
— Простите, что отвлекаю вас, сэр, но в приемной находится мистер Колфакс из какого-то Секонд-Ченс-Спрингса. Он хочет с вами встретиться. Вряд ли он из наших активистов… Что? — Секретарша бросила на Сайруса удивленный взгляд. — Да, сэр. — Она осторожно положила трубку. — Мистер Чендлер примет вас.
— Я в этом не сомневался.
Идя по ковру к двери кабинета, Сайрус дивился ощущению пустоты и холода в животе. Наверное, Юджиния смогла бы объяснить его состояние.
При мысли о ней Колфакс приободрился и открыл дверь.
— По закону у нас есть права на кубок, Табита. — Говоря, Юджиния нервно расхаживала по персидскому ковру, лежащему на полу ее кабинета. — Но мы должны от них отказаться.
— Просто не верю своим ушам. — Табита, сидящая за столом, изумленно наблюдала за ней поверх очков. — Кубок Аида, пожалуй, самый ценный экспонат из всех изделий, найденных за последние пятьдесят лет.
— Неужели вы думаете, я об этом не знаю?
— И всерьез предлагаете, чтобы мы отказались от своих прав на него в пользу какого-то неизвестного частного коллекционера, который не может представить серьезных доказательств того, что некогда являлся его владельцем?
— Дело не в том, что он не может, он просто не будет этого делать. — Юджиния остановилась около стола. — Но за него ручается Сайрус, и я думаю, нам следует это учесть. Сайрус утверждает, что кубок Аида принадлежит его клиенту, и он чувствует себя обязанным вернуть кубок ему.
— Просто смешно, — прищурилась Табита. — Пусть этот клиент поговорит с нашими юристами.
— Он не станет. Я же объясняю вам, Сайрус говорит, что он весьма эксцентричен, анонимность — его пунктик. Но кубок принадлежит ему.
Табита недоверчиво покачала головой.
— Я поражена. Вы настаиваете, чтобы кубок Аида был передан неизвестно кому? Хотя именно вы должны сражаться за то, чтобы он остался в нашем музее.
Юджиния грустно улыбнулась:
— Вы не представляете, насколько мне тяжело, но я чувствую, что это справедливо. Сайрус рисковал из-за кубка жизнью, к тому же спас Нелли и меня. Мало того, он еще спас жизнь Ронде Прайс и Джейкобу Хаустону, — Конечно. Но с другой стороны, если бы не вы и не покровительство Либрукского музея, он, возможно, никогда бы не нашел кубок.
Юджиния чуть не рассмеялась.
— Вы не правы, Табита. Поверьте, Сайрус все равно нашел бы его, рано или поздно.
Поза, в которой встретил его хозяин кабинета, сказала Колфаксу все. Закери Элланд Чендлер, развернув плечи и выставив подбородок, стоял перед портретом жены и детей — законных жены и детей, — будто собирался защищать их от нападения.
Яркое калифорнийское солнце, рвавшееся в комнату через окно, отбрасывало черную тень на его лицо, не давая Сайрусу возможности разглядеть этого человека.
Впрочем, очертания нижней челюсти ему хорошо знакомы, похожую челюсть он сам ежедневно видел, глядя в зеркало. Фотографии Чендлера сотни раз попадались Сайрусу в газетах, едва ли не каждый день он видел его лицо на телеэкране, но замечал между ним и собой лишь отдаленное сходство. Однако сейчас, когда они стояли друг против друга, сходство это было очевидным.
— Кто вы такой, черт побери? — резко спросил Закери.
— Я не тип, который вас шантажировал. Его звали Дэмиен Марч. Он мертв.
Бесстрастный жесткий взгляд Чендлера нисколько не изменился.
— Мертв?
— Мертвее не бывает.
— Значит, теперь вы надеетесь поживиться за мой счет? Вы пришли на смену Дэмиену Марчу? Напрасно тратите время. Я не дам вам ни цента, а уж каких-то политических выгод для себя тем более не ждите.
У Сайруса снова похолодело в животе.
— Я пришел сюда не за деньгами и не за политическими выгодами.
— Кто вы такой?
— Мне показалось, ваша секретарша меня представила. Меня зовут Колфакс, Сайрус Чендлер Колфакс из Секонд-Ченс-Спрингс. По-моему, вы когда-то были знакомы с моей матерью.
В кабинете наступило молчание. Потом Закери вышел из тени, и Сайрус увидел цвет его глаз, который не в состоянии были передать ни фотографии, ни телекамеры. Впервые в жизни Сайрус видел глаза своего отца. Зеленые.
— Вы утверждаете, что вы — мой сын?
— Боюсь, что так.
Закери посмотрел ему в глаза.
— Черт побери, вы действительно мой сын.
— Это вовсе не означает, что в результате мы ничего не выиграем. — Юджиния снова заходила по комнате. — Если мы все сделаем правильно, это будет для нас великолепной рекламой. Все узнают, что Либрукский музей принял непосредственное участие в поисках легендарного кубка Аида, который наконец-то найден.
— Хм-м-м.
— Мы созовем журналистов, фотографов. — Поскольку Табиту не очень-то убеждали ее аргументы, Юджиния жестикулировала больше обычного. — Историю широко осветят в местной прессе, а это существенно повысит интерес к выставке «Режущий край».
— Кажется, вы заранее все продумали, не так ли?
— Более того, если мы правильно выберем момент, то история попадет в газеты накануне ежегодного приема. Совет директоров фонда будет просто потрясен.
— Если члены совета директоров не узнают о том, что мы могли совершенно законно претендовать на обладание кубком Аида как частью коллекции Дэвентри, но предпочли отказаться от своих прав, — сухо заметила Табита.
— Да. — Юджиния поморщилась. — Если они не узнают об этом. Табита, мы должны его отдать.
— Я вижу, для вас это очень важно?
— Конечно, я прошу многого, возможно, гораздо больше того, на что имею право. Но я действительно убеждена, что мы должны отдать кубок Сайрусу. Это вопрос профессиональной этики.
— Если не делать анализ крови, то очень сложно найти доказательства нашего родства, — сказал Сайрус. — Когда оформляли свидетельство о рождении, моя мать в графе, касающейся отца, указала вымышленное имя, заявив, что отец ребенка исчез и разыскать его нет возможности.
— Знаю. Почему она это сделала?
— Она была очень молода, хотела защитить вас.
— От кого?
— От моего деда. Он был старомодным человеком и отправился бы искать вас с ружьем в руках. Возможно, мать рассказала бы ему правду, но через несколько месяцев после моего рождения она погибла в автомобильной катастрофе.
Пальцы Закери стиснули край стола.
— Я только недавно узнал о ее смерти. Мне очень жаль, так жаль, что не передать словами.
— Есть еще люди, которым известно, что я — ваш сын, но за них я ручаюсь. Им можно доверять, они умеют хранить секреты. Ваше дело — позаботиться о тех, кто знает с вашей, так сказать, стороны. Если вы считаете, они будут молчать, тогда все в порядке.
