Однажды ночью он сел в кровати и закурил в темноте.
Женщина, лежащая рядом с ним, погладила его по спине.
– Все в порядке, Чип, – сказала она. – Так лучше для всех.
– Ты читаешь мысли? – спросил он.
– Иногда, – ответила она. Ее звали Деирдр, и она была в Совете по Колониям. Тридцать восемь лет, светлокожая и не особенно красивая, но чувствительная, стройная и приятная в общении.
– И я начинаю думать, что так лучше, – сказал Чип, – но я не знаю, убеждает меня в этом логика Веи или омары, Моцарт и ты. Не говоря уж о перспективе вечной жизни.
– Это меня пугает, – сказала она.
– Меня тоже, – отозвался Чип.
Она продолжала поглаживать его по спине.
– Мне понадобилось два месяца, чтобы остынуть, – сказала она.
– Так ты это назвала? – спросил Чип. – Остывание?
– Да, – сказала она. – И взросление. Принятие реальности.
– Тогда почему у меня такое чувство, что это называется «сдаться»? – спросил Чип.
– Ляг, – сказала Деирдр.
Он отложил сигарету, поставил пепельницу на стол и повернулся к ней, ложась рядом. Они обнимали друг друга и целовались.
– Правда, – сказала она. – Так лучше для всех, по большому счету. Мы улучшим жизнь постепенно, работая в наших советах.
Они целовались и ласкали друг друга, а затем сбросили простыню, она закинула ногу Чипу на бедро, и его напряжение легко скользнуло в нее.
Однажды утром он сидел в библиотеке, как вдруг его за плечо тронула чья-то рука. Чип обернулся и вздрогнул – перед ним стоял Веи. Он наклонился, оттолкнул Чипа и приблизил лицо к экрану.
Через секунду он сказал:
– Ну что ж, ты напал на нужного человека, – он еще одно мгновение смотрел на экран, затем выпрямился, отпустил плечо Чипа и улыбнулся. – Почитай Либмана тоже, – сказал он. – И Окиду, и Маркуза. Я напишу список книг и дам тебе в саду сегодня вечером. Ты придешь?
Чип кивнул.
Дни Чипа превратились в скучную рутину: утро – в библиотеке, после обеда – в Совете. Он изучал методы строительства и планирования среды, изучал чертежи силуэтов фабрик и устройство коммуникаций в жилых зданиях. Мадхир и Сильви показывали ему чертежи строящихся зданий и зданий запланированных на будущее; городов, какие они есть, и (пластиковые макеты) какими они могут когда-то стать. Он был восьмым членом Совета, из остальных семи трое склонялись к тому, чтобы отклонить проекты Уни и изменить их, и четверо, включая Мадхира, к тому, чтобы принять без рассуждений.
Официальные заседания проводились по пятницам после обеда, в другое время в кабинетах редко бывало больше четырех-пяти членов. Однажды там были только Чип и Гри-Гри, и они в итоге оказались переплетенными между собой на диване Мадхира.
После Совета Чип шел в спортзал и в бассейн. Он ел вместе с Деирдр и с Довером, и с женщиной, которая была с Довером в тот день, и с теми, кто присоединялся к ним – иногда Карл, который был в Транспортном Совете и смирился с вином.
Однажды в феврале Чип спросил Довера, можно ли связаться с тем, кто заменил Довера на Свободе, узнать, в порядке ли Лайлак и Джан и заботится ли о них Джулия, как она обещала.
– Конечно, – сказал Довер. – Никаких проблем.
– Так ты сделаешь это? – спросил Чип.
Довер промолчал.
Через несколько дней он разыскал Чипа в библиотеке.
– Все хорошо, – сказал он. – Лайлак живет дома, покупает продукты и платит за квартиру, так что Джулия, должно быть, держит слово.
– Спасибо, Довер. Я беспокоился.
– Тамошний человек будет за ней присматривать, – сказал Довер. – Если ей что-нибудь будет нужно, деньги можно послать по почте.
– Это замечательно, – сказал Чип. – Бедная Джулия поддерживает семьи, когда это совсем не обязательно. Если бы она знала, с ней бы случился припадок.
Довер улыбнулся.
– Случился бы, – сказал он. – Но конечно, не все, кто ушел оттуда, добрались сюда, так что в некоторых случаях это необходимо.
– Правда, – сказал Чип. – Я не подумал.
– Увидимся за обедом, – сказал Довер.
– Да, – сказал Чип. – Спасибо.
Довер ушел, а Чип наклонился над экраном визира. Он поставил палец на кнопку переворачивания страниц и через секунду нажал ее.
Он начал говорить на заседаниях Совета и задавать меньше вопросов на беседах с Веи. Пустили подписной лист, чтобы сократить число дней, когда едят унипироги, до одного в месяц; он поколебался, но подписал. Он перешел от Деирдр к Блэки, к Нине и обратно к Деирдр; слушал в малых холлах сплетни насчет секса и шутки насчет членов Высшего Совета; следовал всем идиотским увлечениям вроде делания бумажных самолетиков и разговаривания на до-Объединенческих языках.
Однажды утром он проснулся рано и пошел в спортивный зал.
Там был Веи, который прыгал через коня и махал гирями, блестящий от пота, с рельефными мускулами и тонкой талией, в черном соспендолии и с чем-то белым вокруг шеи.
– Еще одна ранняя пташка, доброе утро, – сказал он, прыгая в одну и в другую, в одну и в другую сторону; вращая гирями по отдельности и вместе над своей головой с пучками седых волос.
– Доброе утро, – ответил Чип. Он подошел к стене, снял халат и повесил на крючок. Другой халат, синий, висел через несколько крючков.
– Ты не был на беседе вчера вечером, – сказал Веи. Чип повернулся к нему.
– Была вечеринка, – сказал он, сбрасывая сандалии. – День рождения Патьи.
– Все в порядке, – сказал Веи, прыгая и вращая гирями. – Я просто так заметил.
Чип ступил на мат и начал бег на месте. Белое вокруг шеи Веи было плотно сидящей шелковой повязкой.
Веи перестал прыгать, бросил гири и взял полотенце, висевшее на параллельных брусьях.
– Мадхир боится, что ты будешь радикалом, – сказал он, улыбаясь.
– Он и половины не знает, – ответил Чип. Веи смотрел на него, по-прежнему улыбаясь, вытирая полотенцем свои большие мускулистые плечи и под мышками.
– Ты так работаешь каждое утро? – спросил Чип.
– Нет, раз или два в неделю, – ответил Веи. – Я не спортсмен по натуре, – он перекинул полотенце за спину. Чип перестал трусить на месте.
– Веи, я хочу с тобой кое о чем поговорить.
– Вот как? А в чем дело? Чип сделал к нему шаг.
– Когда я только попал сюда, – начал он, – и мы обедали вместе…
– Да? – поощрил его Веи. Чип прокашлялся и сказал:
– Ты сказал, что если я захочу, я смогу заменить глаз. И Розен сказал то же самое…
– Да, конечно, – кивнул Веи. – Ты хочешь это сделать? Чип посмотрел на него неуверенно.
