Он спросил тихо, боясь расплескать стихию, бьющуюся на расстоянии обвиняющей мысли, но никого в комнате не обманула цивилизованная мягкость.
— Да. — Рек ди Крий, резко выпрямившийся и уже не выглядевший ни юным, ни беспечным, встретил взгляд соколиных глаз непреклонной сталью.
Шаниль Хрустальная Звезда, застывшая над гитарой, выдохнула задержанный в лёгких воздух, когда грозившая разразиться в каменных стенах гроза прошла стороной. Затем изящные пальцы затанцевали над серебряными струнами, тонкое лицо приобрело выражение отрешённости и покоя. Близнецы дружно ахнули, когда, повинуясь прихотливой мелодии, над полом вспорхнула сотканная из нот и гармоник бабочка, не являвшаяся ни визуальной иллюзией, ни звуковой, но чем-то между. Прошлое, настоящее и будущее сплелись в золотом миноре трепещущих крыльев, тревожа душу и озаряя отблеском далёкого чуда.
Тэйон Алория следил за танцем тонких крыльев. Он хотел бы забыться. Ему хотелось бы не быть.
Он просто хотел вернуть себе себя самого.
— Несколько вопросов, если не возражаете, лорд ди Крий.
— Разумеется.
Магистру, по большому счёту, было уже нечего терять, и это давало поразительную свободу совершать глупости.
— Каковы интересы вашего народа в Паутине Миров, ясный князь?
— Сохранение статус-кво.
— Которому угрожал предыдущий король?
— И вполовину не так сильно, как вообще отсутствие короля.
Вот как.
— Упомянутый «статус-кво» включает в себя недоступность великого города для теологического вмешательства?
Молчание.
Сказанное вслух не было даже приблизительно похоже на откровенные ответы, но Тэйон понимал, что, скорее всего, больше он о родичах ди Крия никогда ничего не услышит.
— Вы разделяете интересы вашего народа?
— Да. — Ответ был дан невыразительным, лишённым всякой человечности голосом. Тэйон не стал отрывать взгляд от испуга, мелькнувшего на лице Шаниль, чтобы увидеть, как из серых глаз ди Крия вновь выглянет жаждущая крови ненависть. Мелодия продолжала литься из-под пальцев фейш плавным серебристым потоком. Бабочка танцевала перед восхищёнными лицами детей, заставляя гадать, что видели королевские близнецы в этой прекрасной, но довольно простой иллюзии такого, что было недоступно мастеру воздуха. — Вы умеете выбирать вопросы, лэрд.
Намеренное использование халиссийского обращения в откровенно угрожающем контексте было намёком: ди Крию не нравится, когда его именуют князем. Вне зависимости от того, имел ли Тэйон Алория право на титул главы клана или нет, он был вером в достаточной степени, чтобы уловить предупреждение. И проигнорировать его.
— Тот, кто носит имя Оникс Тонарро, тоже разделяет интересы вашего народа?
— Он им не противоречит.
Фейш закусила губу, но глубокие переливы мелодии всё так же продолжали литься из-под её скользящих по струнам пальцев.
— Вы с Ониксом Тонарро принадлежите к одной и той же фракции вашего народа?
На этот раз он зашёл слишком далеко. Шаниль взяла фальшивую ноту, а ди Крий после паузы только заметил:
— Вы действительно умеете выбирать вопросы.
Магистр Алория слишком хорошо умел врать, чтобы принять этот ответ за безоговорочное подтверждение своих теорий.
— Как вам будет угодно. — Он чуть подался вперёд, положил подбородок на сплетённые пальцы рук и наконец перевёл взгляд с миниатюрной провидицы на ди Крия, всё ещё сидящего на воздухе, хотя уже и не так вальяжно. — К стихиям ваш народ, перейдём к вопросам, которые более касаются нашей ситуации. Кто на самом деле приставил вас к близнецам?
— Шаэтанна.
Чуть приподнятая в немом вопросе бровь.
Ди Крий улыбнулся, уже не скрывая насмешки:
— С подачи Оникса.
— На Совете они оба не казались слишком благосклонно к вам расположенными.
— На Совете я и им сделал «предложение, от которого нельзя отказаться». За последние дни на будущую королеву было совершено два покушения, достаточно серьёзных, чтобы вызвать беспокойство. До тех пор, пока это имеет значение, Оникс будет защищать её, а я — близнецов.
Нюансы. Этот непредсказуемый студиозус давал слишком мало нюансов, чтобы можно было построить на них решение. Тем не менее тренированное на тонкостях халиссийских диалектов ухо улавливало детали, которые формировали картину. «Я сделал предложение», а не «меня послали сделать предложение». «На будущую королеву», а не «на принцессу». И что, во имя ветра, означает «пока это имеет значение»? Тэйон был уверен, что может с точностью до часа назвать дату, но, развей его ветер, не мог понять, почему она так важна.
У него болела голова, его мутило от истощения, ему хотелось узнать, что Таш в безопасности. А ещё он до скрежета зубовного хотел свернуть шею брызжущему силой и здоровьем детине, небрежно развалившемуся на потоках воздуха.
Бабочка взмыла к потолку и медленно опустилась на ладонь Тавины. Мелодия рассыпалась бередящим душу седым диссонансом. Тэйон выдохнул. Если бы они просто хотели обезопасить Шаэ от мести со стороны мастера ветров, то убили бы его, и на этом всё кончилось бы. Ди Крий наверняка смог бы сделать всё так, чтобы Таш никогда не заподозрила правду. Не зная, на что именно он соглашается, но не видя иного выбора, магистр угрюмо признал, что и ещё одну смертельную рану, нанесённую в по глупости подставленную спину, он вынужден будет оставить неотмщённой. Пока что.
— Я принимаю ваше предложение, ясный князь. — Душа халиссийского кланника скривилась от отвращения. Он действительно презирал себя сейчас.
Ди Крий выглядел… почти понимающим.
— Для нас будет иное время. А она — всего лишь ребёнок, лэрд. Никто никогда не объяснял ей, что означает верность.
Тэйон сделал короткое движение рукой, навсегда запрещая эту тему, и вновь ди Крий проявил чуткость, и это, как бывало и раньше, застало магистра врасплох. Он без спора перевёл разговор в другую плоскость.
— У всех здесь собравшихся, за исключением достопочтенной Хрустальной Звезды разумеется, общая проблема. Почему бы нам сообща не заняться её решением.
Магистр оторвал взгляд от рук Нелиты, плетущих странный танец вслед музыке и бабочке, с подозрением посмотрел на чем-то крайне довольного студиозуса.
— Проблема… — подсказал он.
— Проблема контроля, — улыбнулся ди Крий. Ах ты, невежественный, мелочный…
— Я бы назвал это скорее проблемой самоконтроля, светлейший князь.
— Я не столь ценю лингвистическую точность, лэрд вер Алория. Мастер, чья безупречная техника исковеркана варварским ментальным вмешательством. Не знающий собственной силы гордец, всегда полагавшийся на инстинкты, мощь и выносливость, но не на тонкость. И дети, ещё не успевшие выработать в себе дисциплину, необходимую для работы с такими непрощающими энергиями. По различным причинам все мы не смеем обратиться к помощи… более компетентных учителей, и любого из нас в случае ошибки не ждёт ничего хорошего. Вам не кажется, что было бы разумно объединить усилия?
