– В Донкернасе ничего нельзя скрывать долго, – наконец сказал Илидор, потому что взгляд Найло уже почти прожёг в нём дыру. – Хоть ты из шкуры выпрыгни, все всё узнают рано или поздно. Обычно рано. Эта сраная тюрьма очень маленькая на самом деле, очень туго набитая эльфами и драконами, ты ведь замечал?
– Ты не считаешь её тюрьмой, – вместо ответа возразил Йеруш.
Илидор не усмехнулся ехидно, сдержался. Если Найло думает так – что же, тем лучше.
– Но однажды ядовитая драконица сбежала с эльфом, – продолжал он. – Давно, ещё до моего рождения. Можешь расспросить других, они расскажут больше; драконицу звали Дизэйра, а эльфа… не помню. Когда они сбежали, Дизэйра даже не должна была потерять ипостась, понимаешь, как ловко? Слово связывает нас с эльфами, в первую очередь с учёными и магами Донкернаса – ну она и осталась с учёным и магом Донкернаса. А другие говорят, что ипостась она потеряла, поскольку интересы Донкернаса были хамски попраны. В любом случае, с тех пор стало ещё строже.
– Обожаю шаткие конструкции, – фыркнул Йеруш. – Особенно когда они ходят в шкурках неразрушимого. Да-а, они ходят, такие уверенные и важные, а у самих ветер свистит во всех щелях…
Илидор поднял руку, и Найло умолк. Дракон смотрел куда-то поверх его плеча, и лицо у него было таким, словно он обнаружил там, позади Йеруша, ответ на все свои вопросы, вот просто все и разом.
Найло обернулся и сначала не заметил ничего особенного. Гости уже начали прохаживаться по залу туда-сюда. Эпадий стоит у своего стола и говорит с…
Гномом. Йеруш сперва не увидел его или же просто не понял, что видит его, ибо гном был почти на голову ниже человека, даже такого не слишком высокого как Эпадий, к тому же гном не двигался. Он стоял перед бурно жестикулирующим Эпадием, сложив на груди мощные короткопалые руки, и слушал его, лишь едва заметно шевеля массивной челюстью. Вопреки представлениям Найло о подземном народе, гном оказался безбородым, зато полностью соответствовали тем же самым представлениям крупный нос и кустистые брови. Блекло-русые волосы собраны в высокий хвост на затылке, на выбритых висках виднеются рисунки, а может, татуировки. Одежда – тёмные штаны и красно-коричневая рубашка обычнейшей шерсти, а вот жилетка диковинная, из бурого меха с густым подшёрстком и редкими длинными прядками над ним, и пояс толстый, с массивной пряжкой. На поясе висел топор или, скорее, топорина едва ли не в полгнома размером, и как-то сразу было понятно, что это гигантское оружие удобно и привычно своему хозяину, и что предложить ему снять оружие – ещё более неуместно, чем предложить снять штаны.
Илидор уже был на ногах, глаза его горели так, что золотые отблески подсвечивали ресницы.
– Пойдём к ним! – дракон оперся ладонями на стол, едва не свалив его, даром что стол был тяжеленный. – Пойдём подойдём! Йеруш, поднимай задницу, что ты пялишься на меня?
– Отцепись, – мотнул головой Найло. – И помолчи. Мне не нужен гном, мне нужно подумать, нам скоро ехать к…
– Не нужно тебе думать! Давай поднимайся! Расспросишь гнома про воду в Такароне, про Хансадарр расспросишь, давай, Йеруш, пока он не ушёл!
Найло поставил локти на столешницу, сложил пальцы шалашиком и стал смотреть на Илидора так невозмутимо, что дракону больше обычного захотелось запинать эльфа ногами.
– На кой тебе гном? Внятно, чётко и честно.
– Ты что, ненормальный? – Илидор навалился на стол, ещё мгновение – и запрыгнет на него, затопает ногами. – Это же гном! Я никогда не видел гнома!
– Так вон он стоит, пялься хоть до посинения.
– Я хочу послушать! Вдруг он расскажет про Такарон! Мне что, не может быть интересно про Такарон?
– Нет, не может, – отрезал Йеруш. – Сядь на жопу, Илидор.
Дракон уже почти послал Найло в пропасть и отправился слушать гнома сам, когда Йеруш добавил:
– Это прямое указание, сделанное в интересах Донкернаса, если ты не понял. Ты сейчас можешь сорвать наш контракт. Мы не знаем, что там делает этот гном, зачем он нужен Эпадию и как отреагирует на дракона.
Илидор едва не застонал, скрипнул зубами, полоснул Найло злым взглядом. Тот смотрел на дракона с вежливым любопытством.
Улететь прямо сейчас. Сигануть в окно, сменить ипостась и улететь. Отсюда до Такарона, должно быть, лишь немногим дальше, чем от Донкернаса, и плевать, если дракона увидит каждый встречный по пути, если эльфы сумеют отследить его маршрут. Плевать. Пока они узнают – он уже доберётся до Такарона, а там… А там его прибьют гномы.
Безупречный план.
Вот что ты будешь делать! Каждый новый день неволи ложится на плечи бессмысленным грузом, каждая попытка узнать больше заканчивается примерно вот этим: вместо ясного представления о том, что ждёт впереди и как с этим справиться, – отрывистое «Сядь на жопу» и досада на себя.
Ну уж нет. Пока гном тут – дракон никуда не полетит, то есть не побежит.
И вообще, Илидор не может улететь, ничего не объяснив Даарнейрии… или не попытавшись забрать её с собой. Может быть, она предпочтёт человеческую ипостась на свободе драконьей ипостаси в тюрьме.
Илидор знал, что Даарнейриа такого не выберет, но он должен спросить.
Медленно опустился на лавку. Он ожидал, что Йеруш осклабится или отпустит едкое замечание, или сделает вид, что всё идёт именно так, как должно, и не о чем тут говорить. Эльф медленно покачал головой, словно не в силах поверить, сколь тупой дракон сидит перед ним, и уткнулся в бумаги.
Ну да. Найло не хотел, чтобы гном опознал в Илидоре дракона. А Илидор даже не знал, способен ли гном это сделать на глазок.
Быть может, дракон и в самом деле тупой, но ещё большая тупость – упустить гнома, ничего не узнав! Даже если это вершинник, который давно ушёл из Такарона в надкаменный мир, – всё равно он знает о нынешнем Такароне куда больше, чем Илидор или чем драконы, покинувшие гору двести лет назад!
– Не дёргайся, – бросил Йеруш, не поднимая головы. – Ясно же, что гном тоже поедет в Декстрин – на кой бы ещё он пришёл сюда?
Илидор сглотнул.
– Но ты будешь ехать туда в клетке, – закончил Найло, не поднимая головы от бумаг.
* * *
Непонятно, почему гнома звали Вран Бесшумный, – он оказался говорливым и громогласным, что, впрочем, очень устраивало Илидора.
Вдоль дороги то и дело попадались большие соломенные чучела, обряженные в людскую одежду. Два-три раза – даже группками, окружающими небольшие глиняные домики. На одиноких чучел люди не обращали внимания, домикам серьёзно кивали, прикладывая к груди ладонь. Припекало солнце – снаружи, разумеется, не в повозке, надрывались птицы в полях и на лугах, то и дело вдали вырывалась из травяного ковра острокрылая стайка, перелетала на небольшое расстояние и снова терялась среди зелени.
Полог оставили открытым, так что Илидор хорошо видел всё, что происходит снаружи, а оттуда, из солнечного дня, почти не видно было Илидора, если только не вглядываться в нутро повозки. Дракон разглядывал своих случайных спутников-людей – они то и дело догоняли и обгоняли друг друга, перекликались, менялись местами конники, ослинники и повозки, некоторые шагали, держась за стремена, – процессия двигалась так медленно, что можно было без особенного труда поспевать и пешком.
