в другом месте. У тебя огоньку не найдется?
– Ты же не куришь.
– Закуришь тут, когда с того света возвращаешься.
– Это да. Повезло. С костлявой разминулся, – начав охлопывать себя по карманам, согласился матрос.
Борис приблизился к нему и без замаха врезал боковым в челюсть. Часовой сразу же поплыл и, закручиваясь, начал падать. Удар кулаком по затылку, так чтобы выключить с гарантией, и не забыть подхватить оглоушенного, чтобы тело или винтовка не нашумели падением на палубу.
До рулевого недалеко. Но на паруснике в принципе не бывает тихо, скрип дерева и такелажа – явление постоянное. И уж тем более когда судно идет под парусами. Конечно, слух учится отсеивать эти звуки, воспринимая их как фон. Но они в состоянии поглотить лишь те, что тише. Вот Борис и постарался все сделать максимально бесшумно. Главное, чтобы вахтенный офицер не решил подняться сюда слишком рано.
В рот – кляп, так чтобы не вдруг и выплюнул. Руки за спину и быстренько наложить путы. То же самое с ногами. Выключил вроде бы качественно, да кто же его знает, как у него со здоровьем. Убивать не хотелось.
Снял с часового поясной ремень с патронной сумкой и надел на себя. Три десятка выстрелов из дальнобойной «мартини-генри» – единственное, что он сможет противопоставить возможной погоне. Так что пренебрегать оружием не стал. Хотя для эквилибристических упражнений она слишком громоздкая. Ну да тут уж не до жиру.
Катер решил не подтягивать. Вместо этого повис на буксирующей его веревке и начал спускаться к окнам каюты капитана, где содержали пленниц. Только теперь до него дошло, что его план уже трещит по швам. В любой момент на юте может появиться вахтенный офицер. Вместе с ним бодрствуют шесть моряков. А ведь Борису еще нужно как-то достучаться до девушек, объяснить необходимость побега, во всяком случае, для Елизаветы Петровны. И это при том, что в настоящий момент ему уже несказанно везет. Насколько это везение должно растянуться, Измайлов попросту не представлял. Впрочем, назад ходу тоже нет.
Эти мысли пронеслись в голове, пока он спускался какую-то пару метров. Но едва заглянул в окно, как понял, что многие из его опасений уже не актуальны. Зато появились новые. И куда как серьезные.
Несмотря на ночь, света звезд оказалось вполне достаточно, чтобы рассмотреть ствол револьвера, практически упирающийся ему в переносицу. Как и лицо решительно настроенной Москаленко. Разумеется, он не видел деталей. Только бледное пятно и фигуру, по которой ее и опознал. Все остальное дорисовал его талант художника. Рука тверда, а потому оставалось только представить, каким должно быть выражение лица этой особы, учитывая ее характер.
– Елизавета Петровна, не надо стрелять, – тихо скорее выдохнул, чем произнес, на языке родных осин.
– Кто вы?
– Ваш шапочный знакомый по Яковенковскому. Некогда болтать. Вас хотят убить. Нужно немедленно бежать.
– Хм. Ваш голос кажется мне знакомым.
– Борис? – раздался приглушенный голосок Кати.
– Собственной персоной, – подтвердил он.
– Ага. Тот самый молодой нахал, любитель пострелять по собакам.
– Именно. Сейчас я подтяну и закреплю катер, а потом помогу вам спуститься.
– Может, уже перестанете разглагольствовать и начнете что-то делать? – недовольно прошипела Елизавета Петровна.
Справедливое замечание. Пристроившись кое-как на карнизе, он подтянул и закрепил катер так, что его нос не дотягивал до кормы сантиметров десять. После чего ступил на палубу форпика[4] и протянул руки, готовый принять пленниц.
– Отвернитесь! – пискнула взобравшаяся на подоконник Катя.
Ага. Вот тот самый момент, чтобы думать о приличиях. Но странное дело, внутренне возмутившись, он выполнил ее требование, вновь посмотрев на нее, только когда юбка заскользила по его рукам. Хм. Вернее, они скользнули под нее. Борис поспешно выпростал их наружу и подхватил девушку за осиную талию.
Ч-черт! А вот этого он от себя не ожидал. Дыхание тут же сперло. По телу пробежала волна возбуждения. Сердце заколотилось так, что куда там кролику. А уж когда она испуганно выдохнула прямо ему в лицо, придушив вскрик и схватив его за плечи, прижавшись крепкой грудью… Разумеется, она была в корсете, и он не мог почувствовать через такую преграду ее тепло, как и упругость тела. Н-но… Вот почувствовал и все тут.
– Голубки, потом будете обниматься. Пошевеливайтесь, – прошипела сверху Москаленко.
Да, темно. Но судя по тому, как опустились ресницы Кати, потупившей взор, Борис был готов руку дать на отсечение, что девушка покраснела. Отчего на сердце стало так тепло, что темная ночь окрасилась для него новыми красками.
Впрочем, голову он не потерял. Помог девушке пройти дальше и спуститься с настила носовой части. После чего хотел было помочь Москаленко, но та удивила его, передав объемный саквояж. За которым последовал второй.
Измайлов уже подумал, что далее пойдут чемоданы, но ошибся – в окне появилась она сама. Причем демонстрируя поразительную ловкость. При этом ее ничуть не смущало то, что молодой человек пялился на нее снизу вверх. С чего бы? Ты поди там хоть что-то рассмотри в ночи. Правда, воображение тут же разыгралось, а молодое тело отреагировало совершенно ожидаемым образом. И уж тем более когда он подхватил ее ладную фигурку.
Может, дело вовсе не в Кате, а в ее молодости и красоте? Его реакция на Елизавету Петровну… Хм. А вот отличается. С девушкой он буквально поплыл, к ее же сопровождающей испытал самое обычное влечение. Еще бы он не отреагировал на такую красотку.
– Хороший мальчик, – хмыкнула Москаленко, чуть приподняв лицо и заглядывая ему в глаза.
Легкое движение телом, безошибочно определенное им как требование отпустить. Что он тут же и выполнил. Несмотря на платье, девушка легко спрыгнула с палубы на решетчатый настил, бросив через плечо:
– Перережьте веревку.
Борис только хмыкнул. Ох уж ему эта тетка, оказавшаяся в молодом теле. Однако распоряжение ее выполнил незамедлительно. Катер тут же начал отставать от «Розы». Причем ход терял он быстро, как следствие, росло и расстояние между ними.
Спустившись вниз, Измайлов отставил в сторону винтовку и склонился над топкой котла. Он, конечно, не имел образования механика, как не обладал и соответствующими умениями. Но ведь это не значит, что ни на что не способен. Как уже говорилось, все эти ступени – всего лишь бонусы. Кое-как ума дать машине он все же мог.
Первым делом проверил давление в топливной системе. Не хотелось бы браться за насос. Благодаря фосфоресцирующему циферблату и стрелкам сумел рассмотреть показатели. Порядок. Давление в норме. Вооружился спичками и приоткрыл вентиль, подавая топливо на форсунку. Подпалил струю и дал прогреться горелкам. Через минуту появился легкий гул,
