Будь этот лик создан из мрамора, он прославил бы ваятеля. Но эти же черты живого, не мраморного лица производили странное, тревожное впечатление и скорее отталкивали, чем притягивали мужчин. Пантера тоже прекрасна, но мало у кого возникнет желание почесать ее за ушком...
— Тайверан — всего лишь историческая реликвия, памятник древности! — говорил тем временем король, устремив задумчивый взгляд мимо красавицы. — Подумаешь, там короновался Лаогран Полночный Гром...
— И все его потомки, — мягко напомнила женщина, не открывая глаз. — И ты тоже...
— Ну и что? Река обмелела, торговля пошла на убыль... Что там осталось хорошего, кроме красивого дворца? В Тайверане хорошо растить малолетних принцев: тихо, спокойно, далеко от вражеских границ... Скука! Даже здесь, в Джаймире, я чувствую себя привольнее!
— И куда же мой король думает перенести столицу? В Джаймир?
— Никуда. Я воздвигну новый город, сильный и прекрасный! Сейчас велю принести карту и покажу по меньшей мере три места, просто созданные для того, чтобы там была столица.
Женщина открыла глаза и вскинула голову. Дело становилось опасным! Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы этот дорогостоящий и несвоевременный замысел пустил глубокие корни в воображении молодого, увлекающегося короля.
— Потом покажешь, — с напускным равнодушием проговорила она. — Не совсем понимаю, зачем тебе это нужно. Столица — символ, сердце страны, хранящее память о великом прошлом. Какой город подходит для этого лучше, чем Тайверан? Ты сам назвал его памятником древности...
— Не важно! — упрямо дернул плечом молодой король. — Я отложу в сторону пыльный том Истории, исписанный до последней страницы, и начну новый, с первых строк. Прикажи подсчитать, сколько потребуется денег и рабов для возведения новой столицы. Место я укажу сегодня вечером.
«Ого, — ужаснулась женщина, — это уже серьезно! Красивую фразу про пыльный том Истории он сочинил заранее, когда обдумывал эту жуткую идею... так, теперь главное — не спорить с ним. Он с детства упрям».
Как наяву, встал перед ней темноволосый малыш, любимыми словами которого были «дай!», «хочу!» и «не буду!». Если в руки принцу попадал опасный предмет — отцовский кинжал или головня из очага, — слуги сходили с ума, не зная, как отнять у маленького господина его новое сокровище. Силой лучше было не пробовать — наследник престола вопил, кусался и брыкался. И уговоров слушать не желал.
Но она, тогда еще девочка-подросток, знала секрет: Джангилар не играет двумя игрушками одновременно. Нужно ласково подсунуть ему что-нибудь яркое, приманчивое, — и он бросит то, что у него в руках.
Именно это она сейчас и собиралась проделать: повертеть у него перед глазами любимую, но временно забытую игрушку, чтобы отвлечь от новой затеи, которая может дорого обойтись всему Грайану.
— Сделаю, — со вздохом сказала она. — Придется повысить налоги, но раз ты велишь... Правда, это вызовет бунты, особенно в северных провинциях, что поглядывают в сторону Силурана. И Проклятые острова, которые ты с таким героизмом завоевал, поспешат под шумок отделиться. Но если мой король хочет новую столицу — он ее получит. Только приготовься к тому, что понадобится каждый медяк, который можно будет вытрясти из казны. От многих трат придется отказаться...
Король выпрямился с видом человека, готового хоть на нищету.
— Знаешь, — задумчиво произнесла женщина, — из того, чем придется пожертвовать, мне больше всего жаль твоей тяжелой конницы. Вот что действительно могло прославить имя Джангилара в веках! Впрочем, что я понимаю в военном деле! Вероятно, затея себя не оправдала, раз ты с такой легкостью от нее отказываешься...
Король вскочил так резко, что спугнул двух нахальных белочек, подбиравшихся к орехам на блюде.
— Отказываюсь?! Но это же такая замечательная мысль! Да ты сама подумай, Нурайна: до сих пор конница имела перед пехотой преимущество лишь в скорости и маневренности, а теперь...
Нурайна потянулась к блюду с фруктами, чтобы скрыть улыбку. Все шло отлично. Главное — дать Джангилару выговориться.
— Когда Авибран Светлая Секира воевал с Наррабаном, наша пехота легко била наррабанскую конницу... — сказала она с видом робкой ученицы, заранее зная, что услышит в ответ.
— Конечно, хотя их конница лучше нашей. Они там, в Наррабане, изумительные наездники, срастаются с лошадиной спиной... Представляешь, берет такой смуглый удалец поводья в зубы, а в каждую руку — по кривой сабле... и летит в атаку, да еще и выть ухитряется, это с поводьями-то в зубах! Но наша пехота становилась «ежиком» — впереди копейщики, за ними лучники... и отражала набеги этой верховой стаи! Ведь на коне и сила удара не та, и оружие потяжелее не возьмешь — ни копья тебе, ни топора! Попробуй-ка ударить тяжелым копьем, когда сидишь на конском хребте, как кошка на заборе!..
— Я-то и пробовать не стану... — кротко сказала женщина. — Но ведь у конников тоже были луки...
— Короткие! Боевой лук в седле не натянешь, про арбалеты и речи нет... Другое дело — теперь!.. Какая же великолепная вещь это новое седло с упором для ног! Ну и умная голова у этого мастера из Яргимира!
— Ты правильно сделал, что позволил ему основать Род, — серьезно кивнула Нурайна.
— Конечно! Он заслужил!.. Знаешь, как смеялись яргимирские дурни, у которых он хотел получить заказы на свою придумку! Мы, мол, не дети, можем без подпорок в седле усидеть!.. Хорошо, что у мастера хватило настойчивости и дерзости дойти до меня!
— Подожди, — припомнила женщина, — но смотритель дворцовой библиотеки нашел недавно что-то такое в древних рукописях... Не то в Темные, не то в Огненные Времена были такие седла...
— В Темные, — кивнул король. — Было племя в долине Сладких Ручьев... но малочисленное, соседи его истребили без войны — хитростью, коварством. А почему такие седла забытыми оказались — не знаю... Кстати, упор для ног назывался — стремена. Очень мне это слово нравится...
— Хорошее слово, — улыбнулась Нурайна. — Рада слышать, что ты не отказался от своей мечты.
— Отказаться от такого?! У меня сейчас три сотни, а со временем будет — десять тысяч всадников!
— Десять тысяч обученных лошадей, не боящихся ни лязга оружия, ни крови, ни криков, — начала подсчитывать женщина. — Обучение десяти тысяч всадников... ах да, плата им... Десять тысяч седел с этими — стременами, да?.. Специальные попоны для коней, да фураж, да лечение, да зимние конюшни на десять тысяч голов — у нас не Наррабан, свободным выпасом не обойдешься. Рабы-конюхи, рабы-кузнецы... Трудно будет сочетать это со строительством новой столицы!
Король дернулся, словно разбуженный от дивного сна.
— Это же не сейчас — десять тысяч... со временем...
— Да, — сочувственно и горько сказала женщина. — Со временем... Ты станешь дряхлым, не сможешь вскочить в седло и повести конницу к победам. Это сделают твои внуки — молодые и сильные, как ты сейчас. А ты будешь глядеть им вслед и старческими губами возносить за них молитвы. Ты великий король, если умеешь за сегодняшним днем видеть завтрашний, умеешь радоваться радостям своих потомков...
