А лучше — через Аркашин.
Медляк закончился, и Настя, прихрамывая, направилась прочь. На помощь Аркаше неслись союзные войска: с двух сторон к Насте мчались Валерия Карловна и тетя Зина. Тамада же объявил старый как мир конкурс «налил-выпил-закусил». Для Аркадия выпивка никогда не бывала лишней, и он тут же радостно поспешил в добровольцы.
— Аркаша! Аркашенька, тебе хватит! — завопила несчастная мать, но её вопль перекрыл визг тёти Гали:
— Семён Семёныч! А-а, Ваня! Гриша! Коля! Держите его!
Давешний старикан, пытавшийся прыгнуть с подоконника, всё-таки залез на него и стоял, расстёгивая штаны. Ремень из брюк он уже выдернул, но то ли передумал удавливаться на нём, то ли по пьяни ему примерещилось, что он в туалете, но он начал расстёгивать молнию и спускать штаны. Мужики, попытавшиеся предотвратить безобразие, в процессе спускания дедка с подоконника обрушили карниз и оборвали штору.
— Всё! Не могёт душа-а! — надрывался старик, а мужики заворачивали его в шторину и тащили куда-то в дверь сбоку.
Это был шанс, это была судьба! Я решительно схватил Настю за руку и потянул за собой в коридор. Толпа танцующих скрыла наш побег и мы благополучно добрались до фойе. Дойти до выхода не получилось. Из туалета вышла Валерия Карловна, а за ней пристыженный Эраст с мокрой головой.
«Чёрт!» — я потянул Настю обратно в коридор. Надо пробраться мимо мамы незамеченными. Значит, пока придется отсидеться! На глаза попалась дверь подсобки, той самой, где я припрятал розы – очень удачно. Не долго думая, мы шмыгнули туда и притаились в темноте, как по полу простучали каблуки Валерии Карловны, отчитывающей братца.
— Ни на минуту нельзя... Весь в своего урода-папашу!.. Эрастичек, ну как ты мог, совсем не жалеешь маму...
Мы захихикали. В подсобке было крошечное окно, за которым уже сгущались ранние сумерки — день выдался пасмурный. Из углов словно выползала темнота. Настя попробовала найти, куда сесть, и задела ногой ящик. Он предательски звякнул, но в коридоре не было никого.
— Так, посмотрим... — Настя приоткрыла ящик: он был весь уставлен бутылками. — Ты посмотри, Эдь, тут целый клад!
— Ничего себе заначка, — я вынул из ящика бутылку хорошего вина, повертел.
— А на столах-то дешёвое пойло стояло, сэкономили, — усмехнулась Настя.
— Или спрятал кто, — я вспомнил Аркашу, ныкающего водку со стола. Вдруг его рук дело? Нет, этот бы такую мелочь не стал пить, уж тырил бы, так что покрепче. На всякий случай я подошёл к двери и задвинул засов.
Настя с интересом наблюдала за мной, но возражений не последовало. Это меня приободрило.
— Интересно, а еду хорошую тут не припрятали? — задумчиво протянула она. — Эти салаты я есть побоялась, такое чувство, что они сутки стояли на солнышке, ещё отравиться можно...
— Закрой глаза, — попросил я, и Настя послушно опустила ресницы.
— Вуаля! — я достал с полки бабушкины пироги и раскрыл пакет.
— Эдь, тут просто роскошно! — она всплеснула руками. — Ух, как пахнет... — она взяла один кусочек. — Откуда ты их взял?
— С собой принёс, — я взял другой и просто засиял от счастья, наблюдая, как Настя с аппетитом ест пирог. И правда вкусный, с яблоками, присыпанными корицей...
— Да, тут неплохо, — продолжала Настя, — вкусная еда, музыки этой оглушительной почти не слышно...
— Никаких пьяных драк и глупых конкурсов... — подхватил я.
— Никакого Аркадия, — усмехнулась она.
— И никакой моей мамы, — подытожил я.
Мы рассмеялись.
Пироги были хороши, но очень хотелось пить.
— Эдик, давай откроем вино, — решила Настя. — Конечно, это нехорошо, но от одной бутылки не обеднеют.
— А как же твоя машина? — уточнил я на всякий случай.
— Я позвонила Фёдору, он приедет сюда на такси, а мою отгонит ко мне.
— Тогда ладно, — я откупорил бутылку, поискал хоть какие-нибудь кружки или стаканы, но не нашёл.
— Ладно, вспомним студенческие годы, — Настя подмигнула, хотя в сгущающейся темноте было не очень видно. Мы минутку посидели тихо, потому что по коридору посновали туда-сюда каблуки, а потом запили вином — действительно вкусным — ещё по пирогу.
Я почувствовал лёгкое головокружение, то ли вино легло на голодный желудок, ах, чёрт, ещё и на долбанное шампанское и братцево мартини... Да, наверное, не стоило так мешать...
— Настя, — расхрабрился я. — Это ещё не всё...
Она с любопытством вскинула глаза на меня, и я достал из ведра запрятанные несколько часов назад кремовые розы.
— Это.. мне? — ахнула Настя и приблизила цветы к лицу. — Спасибо...
Я растерялся и застеснялся. Хорошо, что без света мой проклятый румянец не виден. «Поцелуй её, будь мужиком!» — взывал требовательно внутренний демон.
Ох, надеюсь, она не даст мне пощёчину...
— Давай выпьем, — услышал я себя как со стороны. Словно свой голос и одновременно не свой.
— За что же? — Настя всё сидела, смущённо теребя цветы.
— За... давай за свадьбы, чтоб они оставались свадьбами... Чтобы они были для... — я запнулся, — праздником влюблённых, а не обжираловкой каких-то левых гостей...
— Ага, вроде меня, — ухмыльнулась Настя, салютуя бутылкой и передавая её мне. — Я эту невесту вижу, кажется, третий раз в жизни...
— Я тоже немногим больше, — ответил я. — И, честное слово, на собственной свадьбе, у меня не будет вешающихся дедков и таких вот Аркаш. Только близкие друзья.
— И скоро у тебя свадьба? — спросила Настя. — Твоя мама уже намекала, что у тебя невеста есть...
— Ты думаешь, кто-то захочет добровольно себе такую чудесную заботливую свекровь? — раз уж пошли такие разговоры, задал вопрос я.
— Ну, если не жить с твоей мамой в одной квартире... — её голос прозвучал искренне. —Но ты — очень классный парень, и думаю, стоишь того, чтобы смириться с несовершенствами твоей матери. В конце концов, у всех свои недостатки...
У меня словно в ушах зазвучали фанфары. Она считает меня классным! Значит... значит...
«Ну что, целоваться-то будем?» — нахмурил брови вредный внутренний демон. И куда он так торопится, только-только всё начинается...
Неожиданно Настя уронила лицо на руки.
— Ты что? — я подскочил к ней, коснувшись плеча.
— Эд, да ты всё равно не поможешь, это... мои проблемы...
Её лицо пылало, кажется, ей сильно дало в голову от понижения градуса. На улице снова начинался дождь, я слышал его дробные капли. Я сидел рядом с любимой девушкой в тесной тёмной подсобке и гладил её по волосам.
— Это личное? С мужчиной проблемы? — решил я спровоцировать её, хотя почему-то был уверен, что гнетёт её именно проблема с Жабой. И тут решился пойти ва-банк. — Это из-за Жабенко, да?
