Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
Окладин все так же рассудительно возразил Марку:
– Это лишний раз свидетельствует о том, что Ганс Бэр был хитер и изворотлив. Но в одном месте дневника опричник все-таки проговорился.
– Что-то я такого не помню, – пробормотал Пташников, не отрывая глаз от раскопа.
– «В одиночестве и скорби вернулся я к обозу, моля Господа Бога о прощении», – процитировал Окладин фразу из дневника опричника.
– Действительно, – согласился Марк. – А я-то ломал голову, за что опричник просит прощения. Теперь все ясно…
Мне хотелось поспорить с Окладиным, но обследование черепов в какой-то степени подтвердило его слова – оба они были разбиты в затылочной части сильными, смертельными ударами.
Я спросил краеведа, что он думает о предположении Окладина, будто нападения на обоз не было.
Пташников ответил нехотя и безразлично:
– В конце концов это – не самое главное.
– А что вы считаете самым главным?
– Самое главное – содержимое сундука! – выпалил краевед. – Преступление четырехвековой давности, если оно имело место, все равно не раскрыть и виновного к суду не привлечь.
– Вы правы, – вроде бы с сожалением сказал Марк.
Наконец скелеты были сфотографированы и подняты из раскопа. Наступил момент, которого ждали все, – крышку сундука очистили от земли и медленно, с трудом, начали приподнимать.
Скрежет проржавевших петель напомнил мне звук, услышанный в Александрове, когда Отто Бэр ночью открывал дверь в крепостной стене.
Мы напряженно склонились над раскопом, на дне которого стоял раскрытый сундук. Мне отчетливо представилось – до самого верха сундук наполнен золотыми крестами, серебряными чашами, окладами икон в драгоценных камнях, женскими украшениями и затейливыми ларцами…
Но мы увидели другое – сундук целиком был забит тяжелыми, позеленевшими от времени булыжниками!
Когда их вынули из раскопа, на самом дне сундука, в грязи, обнаружили переплет какой-то книги, рядом еще один. Оба оказались золотыми, украшены выпуклыми изображениями крестов и распятого Христа, разноцветными камнями, многие из которых были разбиты булыжниками.
Книги! – вот что интересовало Пташникова в тайнике, догадался я, увидев, как он впился глазами в эти находки. Но сами тексты не сохранились, уцелели только богатые переплеты.
Мне опять вспомнился чернобородый – если бы его не выдворили из страны и ему удалось найти тайник, какой удар ожидал бы его здесь, на берегу Ишни!
Об этом же подумал Окладин:
– Жаль, здесь нет нашего старого знакомого Отто Бэра. Эти булыжники вполне достойны тех усилий, которые он затратил на поиски новгородских сокровищ.
– Пожалуй, вы правы – никакого нападения на обоз не было, – сказал Окладину краевед. – Этот сундук опричник спрятал для себя.
– Вы так говорите, словно были тому свидетелем, – заметил я.
– Тут и без свидетелей все ясно: иначе бы Ганс Бэр не оставил возле тайника убитых – они уличили бы его в преступлении.
– Но где драгоценности?! Зачем было опричнику ради булыжников совершать убийство?
– Можно предположить, Ганс Бэр не знал, что сокровищ в сундуке нет, кто-то их подменил, – ответил мне Пташников.
– Вор у вора украл?
– Есть еще одна версия…
– Какая? – поторопил я краеведа.
– В обозе оказались люди, верные Грозному. Они заранее поняли, что задумал Ганс Бэр, и перехитрили его – сокровища, которые он решил припрятать для себя, перегрузили в другой сундук, а в этот накидали булыжников. Вероятно, делали это ночью, иначе не оставили бы на дне сундука ценные переплеты. Так новгородские сокровища в целости и сохранности оказались у царя, а Ганс Бэр – в темнице. Видимо, он до конца дней своих так и не догадался о подмене.
– К сожалению, мы никогда не узнаем, как было на самом деле, – вздохнул Окладин.
– По крайней мере эта версия объясняет, почему царь не казнил Ганса Бэра.
Пташников прочитал недоумение на моем лице и, коротко взглянув на Окладина, пояснил:
– Царь потешался над верой опричника, что на свободе его ждут надежно спрятанные сокровища. Возможно, хотел сыграть над Гансом Бэром какую-то злую шутку.
– Да, подобные шутки были в характере Грозного, – согласился Окладин. – Можно сказать – она ему удалась: спустя четыреста лет потомок опричника все еще гонялся за несуществующим кладом.
– Собственно, мы тоже попали впросак, – вставил я. – Вместо сокровищ нашли груду булыжников.
– А может, все было иначе? – вдруг сам себя попытался опровергнуть краевед. – Опричник умышленно устроил фиктивный тайник, чтобы сбить с толку и получше спрятать настоящий тайник, с сокровищами?
– Вы всерьез? – спросил я.
– А почему бы и нет? Вы же согласны с тем, что Гансу Бэру нельзя отказать в хитрости. Вот он и обманул всех. Возможно, настоящий тайник совсем рядом, в нескольких шагах. Пожалуй, эта версия даже убедительней. Такой человек, как Ганс Бэр, не доверил бы всю правду о тайнике дневнику – слишком ненадежно. Он прекрасно понимал это – и направил всех по ложному пути, а сокровища преспокойно лежат в другом, более надежном месте.
– В любом случае вряд ли они теперь отыщутся. – Окладин сочувственно посмотрел на Марка. – Вы расстроились?
– Отрицательный результат – тоже результат, – ответил тот, взглянув на Ольгу и непонятно улыбнувшись ей.
– Ну и правильно! Бог с ними – сокровищами! – сказал Окладин с легкостью, задевшей меня за живое.
– Чему же радоваться? Столько сил потратили, столько времени.
– А вам и вовсе грех жаловаться, – остановил меня историк. – На вашем месте надо благодарить судьбу, что она подкинула вам такой захватывающий, прямо-таки детективный сюжет.
Окладин был по-своему прав – действительно, я принял участие в событиях необыкновенных, написал о них два рассказа и теперь можно было садиться за третий, заключительный – о том, чем закончились поиски новгородских сокровищ.
И только одно обстоятельство продолжало оставаться неясным – до сих пор я так и не пришел к окончательному мнению, как относиться к свидетельству опричника, что царевич Иван погиб в результате заговора? Если никакого заговора не было, тогда зачем сообщение о нем понадобилось Гансу Бэру?
Хотел спросить об этом историка и краеведа, но не успел – тут события и впрямь приняли детективный характер…
Марк в очередной раз посмотрел на дорогу и негромко сказал мужчине в штормовке:
– Едут…
– Давно пора, – также лаконично, одними губами, ответил тот.
Я проследил за взглядом Марка и увидел, как со стороны Ростова к нам приближается легковая машина. На большом расстоянии ее невозможно было рассмотреть как следует, но ехала она так быстро, что уже через несколько секунд я разглядел красный фиат.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
