– Она права, Карлтон, – вступил в разговор Грей. – Этот человек умеет лечить.
– Ну хорошо, – сдался под общим напором ветеринар, явно не одобряя этой затеи. – Только я снимаю с себя всякую ответственность за то, что будет с этим конем дальше.
Самир подошел к жеребцу и бережно промыл обе раны какой-то жидкостью из принесенного им пузырька. Конь не сопротивлялся и только тихонько ржал.
– Спасибо, друг, – сказал Тор.
Самир поклонился и негромко проговорил:
– Я буду молиться за вашего прекрасного коня.
С этими словами он отступил в темноту.
Пока Карлтон зашивал раны, Тор старался успокоить страдавшего от боли жеребца. Наконец раны были зашиты, повязки наложены, и врач стал собирать инструменты в свой саквояж.
– Благодарю вас за все, что вы сделали, – сказал Тор, роясь в карманах в поисках денег, чтобы заплатить врачу.
– Не волнуйтесь, – понял его Карлтон. – Днем я снова навещу коня.
Тор кивнул.
– Ближайшие несколько часов будут критическими для него… Если он доживет до утра…
Карлтон замолчал, но всем было понятно, что он имел в виду.
После ухода ветеринара Тор и Лейф ослабили натяжение строп, поддерживавших жеребца на ногах, и животное опустилось на заблаговременно устроенную для него толстую подстилку из соломы. Конь лег на бок и уронил голову. Его большие карие глаза, устремленные на Тора, медленно закрылись.
У Тора сжалось сердце.
Понимая, что творится у него в душе, Линдси подошла к нему, обняла за шею и прижалась к его щеке.
Вскоре на место происшествия прибыла полиция – два офицера в форме, один молодой, другой постарше.
– Что тут происходит? – требовательно спросил молодой светловолосый полицейский, оглядывая конюшню. Его взгляд упал на раненого коня, потом он заметил накрытое одеялом тело, лежавшее в отдалении на полу. – Немедленно объясните, в чем дело!
Тор отошел от жеребца и снял одеяло с трупа.
– Этот человек и есть убийца, которого вы так долго искали.
– Его зовут Стивен Кэмден, виконт Меррик. Это он убил трех женщин в районе Ковент-Гарден и еще одну женщину в деревне Фоксгроув, – подтвердила Линдси и рассказала, как виконт преследовал ее, как хотел убить в конюшне и что произошло потом.
Все присутствовавшие подтвердили достоверность событий, описанных Линдси и Тором. Полицейские осмотрели труп, окровавленные вилы и два использованных пистолета.
– Думаю, надо сообщить об этом констеблю Бертраму, – сказал один из офицеров, набрасывая край одеяла на лицо Стивена. – Я пришлю фургон, чтобы забрали тело.
Полицейские удалились. После их ухода все, кроме Тора и Линдси, которые остались ждать возвращения полицейских, отправились по домам. Криста и Лейф обещали заехать к Линдси домой и рассказать ее родителям о том, что произошло с их дочерью, и сообщить, что теперь, когда настоящий убийца найден, Руди скоро выпустят из тюрьмы.
Стивен был мертв, дело об убийствах на Ковент-Гарден было наконец раскрыто.
Саймон Бил, как стало известно на следующее утро, был жив. Когда Линдси вернулась домой, чтобы принять ванну и переодеться, ее ждало письмо от мистера Била. В нем Бил сообщал, что Стивен подслушал его разговор с Тором. Опасаясь за свою жизнь, Бил поспешно уехал из городского дома виконта и спрятался в дальней деревне, где тот не смог бы его найти. Линдси тут же написала ответное письмо, объяснив Билу, что Стивен мертв и теперь ему опасаться некого.
Собрав показания Линдси, Тора и Била, констебль Бертрам произвел обыск в городском доме Стивена Кэмдена. Саймон Бил охотно помогал полиции и показал комод, в одном из ящиков которого Стивен хранил длинные ярко-розовые шелковые шарфы, явно не входившие в ассортимент мужской одежды. На одном из шарфов было кровавое пятно.
Сами по себе шарфы не были веской уликой, но в совокупности с открывшимися обстоятельствами являлись достаточным основанием для освобождения Руди и окончательного снятия с него всех подозрений.
Дело об убийствах на Ковент-Гарден было успешно раскрыто.
Но одна проблема все же оставалась – тяжелое состояние вороного жеребца.
Линдси опустилась на солому рядом с конем. Все те трое суток, которые прошли с ночи, когда Стивен тяжело ранил жеребца, она почти не спала.
Линдси с нежностью и сочувствием смотрела на коня, гладила его длинную шею, шептала слова утешения и ободрения, пытаясь передать ему хоть немного собственных сил и энергии. Жеребец только тихо стонал. Его бархатные карие глаза были закрыты.
– Все хорошо, мальчик, все будет хорошо, – шептала Линдси, дрожащими пальцами поглаживая его за ушами. Ее сердце разрывалось от жалости и сострадания.
Заслышав шаги, Линдси подняла голову и увидела вошедшего Тора. В его синих глазах стояли слезы, но он был рад увидеть ее рядом со своим бесценным конем.
– Ну как он?
– Не знаю. Порой мне кажется, что он…
Линдси не договорила, но было понятно, что она опасалась худшего.
В этот момент конь едва слышно фыркнул, посмотрел на Тора, поднял голову и попытался встать на ноги. Тор подбежал к стропам, осторожно подтянул канат, чтобы помочь жеребцу, и тот сумел подняться на ноги, дрожащие и слабые, как у новорожденного жеребенка.
– Он стоит! – радостно воскликнула Линдси, глядя, как Тор привязывает канат к балке, чтобы у коня была необходимая поддержка. – Как ты думаешь, теперь с ним все будет в порядке?
Не отвечая, Тор поспешил осмотреть раны жеребца и проверить зрачки.
– Ну как, ему лучше? Теперь он уже не умрет?
Лицо Тора осветила счастливая улыбка.
– Теперь он пойдет на поправку!
И, словно в подтверждение его слов, жеребец вскинул голову и тоненько заржал. Линдси расплакалась от счастья.
Тор крепко обнял ее и прижал к своей широкой груди.
– Теперь все будет хорошо, – шепнул он ей. – Ты помогла мне спасти его, дорогая. Я никогда не забуду этого.
– Просто я тоже люблю его, – пробормотала Линдси.
Тор сделал глубокий вдох, словно хотел сказать ей что-то очень важное, но так и не нашел подходящих слов. Вместо этого он взял ее за руку и вывел из конюшни на солнечный свет. Там, под синим небом, он показался Линдси таким невероятно высоким и неотразимо красивым, что у нее защемило сердце от любви и восторга.
– Я так рада за тебя, Тор, – сказала она.
Он ничего не сказал ей в ответ, только взял в ладони ее лицо, наклонился и нежно поцеловал в губы.
– Мое счастье – это ты, Линдси. Только ты и никто другой.
Его слова пролились бальзамом на ее измученное сердце.
