Книга Секс как орудие убийства [= Обольщение смерти ] - Нора Робертс

Идя в комнату для допросов А, Ева закатала и вто­рой рукав. Видимо, электронный бунт поднял не толь­ко ее автомобиль. Кондиционер в этой части здания то­же вышел из строя. Было жарко, душно и воняло пло­хим кофе.

У дверей навытяжку стояла слегка вспотевшая Пибоди в полной форме.

– Он еще не клянчит адвоката?

– Пока нет. Цепляется за сказку о том, что его с кем-то перепутали.

– Прекрасно. Значит, он идиот.

– Мэм, по-моему, он считает идиотами нас.

– Это еще лучше… Ну что ж, приступим.

Ева распахнула дверь. Кевин сидел у стола на одном из двух стульев. Он тоже вспотел, но куда сильнее, чем Пибоди. Когда он взглянул на Еву снизу вверх, у него задрожали губы.

– Слава богу! Я уж боялся, что про меня забыли. Мэм, произошла ужасная ошибка. Я познакомился в электронной сети с женщиной, которую зовут Стефа­ни, и пригласил ее на пикник. Внезапно эта женщина сошла с ума, заявила, что она из полиции, а потом меня привезли сюда. – Он развел руками, демонстрируя всю меру своего удивления. – Я не понимаю, что про­исходит.

– Сейчас поймешь. – Ева взяла стул и села на него верхом. – Но то, что ты называешь меня сумасшедшей, не пойдет тебе на пользу, Кевин.

Он уставился на нее во все глаза.

– Прошу прощения, я вижу вас в первый раз.

– Ай-яй-яй, Кевин, как не стыдно? И это после то­го, как ты преподнес мне чудесные цветы и читал сти­хи… Пибоди, как ты думаешь, что бы нам с ним сде­лать?

– Я бы с удовольствием отделала этого типа дубин­кой, но…

Сбитый с толку Морано растерянно переводил глаза с одной на другую.

– Вы?! Так это вы были в парке? Я не понимаю…

– Я велела тебе запомнить мое имя. Пибоди, вклю­чи диктофон, – сказала она. – Допрос подозреваемого Кевина Морано, обвиняемого в убийстве Брайны Бэнкхед, соучастии в убийстве Грейс Лутц и покушении на убийство Моники Клайн и Стефани Финч, а также в сексуальных преследованиях, изнасиловании, владении наркотиками и даче наркотиков людям без их ведома. Допрос проводит лейтенант Ева Даллас в присутствии сержанта Делии Пибоди. Мистеру Морано было сооб­щено о его правах. Разве не так, Кевин?

– Да, но…

– Ты понимаешь свои права и обязанности?

– Конечно, но…

Кевин судорожно облизал губы и открыл рот. Ева за­метила, что по его виску потекла струйка пота.

– Жарко здесь, – непринужденно сказала она. – Кондиционер сломался. Должно быть, в парике и гриме тебе приходится несладко. Не хочешь снять их?

– Я не понимаю, что вы…

Она просто протянула руку, сорвала парик и пере­дала его Пибоди.

– Держу пари, что так прохладнее.

– Фальшивые волосы – это еще не преступление! – Он провел дрожащими пальцами по коротко острижен­ным волосам.

– Когда ты убивал Брайну Бэнкхед, на тебе был дру­гой парик. А в тот вечер, когда ты пытался убить Мони­ку Клайн, третий.

Он посмотрел Еве в глаза.

– Я не знаю этих женщин.

– Да, ты не знал их. Они были для тебя ничем. Про­сто игрушками. Ты развлекался, когда обольщал их с по­мощью поэзии, цветов, свеч и вина, верно? Или это по­зволяло тебе полнее ощущать свою сексуальность? Му­жественность? Может быть, ты способен проявить эти качества только тогда, когда женщины одурманены и беспомощны? Только во время изнасилования?

– Это абсурдно! – Его лицо исказилось от гнева. – И оскорбительно.

– Если так, то прошу прощения. Но когда молодой человек насилует женщину, это чаще всего говорит о том, что сделать свое дело по-другому он не может.

Он надменно вздернул подбородок.

– Я никогда в жизни не прибегал к насилию!

– Держу пари, что ты действительно веришь своим словам. Они сами хотели этого, верно? Как только ты подсыпал в их вино немного «Шлюхи», они буквально умоляли тебя лечь с ними в постель. Но ты делал это только для того, чтобы слегка расшевелить их. – Ева встала и обошла стол. – Чтобы подготовить почву. Та­ким молодым людям, как ты, нет необходимости наси­ловать женщин. Ты молод, красив, богат, опытен. Об­разован.

Она нагнулась к Кевину и шепнули ему на ухо:

– Но это страшно скучно, правда? Мужчины могут позволить себе кое-что лишнее. А женщины? Черт по­бери, все они шлюхи. Вроде твоей матери.

Он в негодовании отпрянул.

– О чем вы говорите?! Моя мать принадлежит к выс­шему обществу и руководит собственной фирмой!

– Но до того она пахала в лаборатории. Интересно, знала ли она имя твоего отца? И имело ли это для нее значение? Сколько ей заплатили за то, чтобы она ото­звала иск и сохранила беременность? Она когда-нибудь говорила тебе об этом?

– Вы не имеете права разговаривать со мной в та­ком тоне! – В голосе Кевина послышались слезы.

– Кевин, может быть, ты искал в этих женщинах мамочку? Хотел трахнуть ее, наказать, или и то и другое вместе?

– Это мерзко!

– Тут ты совершенно прав. Я знала, что рано или поздно мы достигнем согласия. В конце концов, она продала себя, правда? А чем она отличается от остальных женщин? Ты делал только одно: помогал проявить­ся их подлинной сущности. Ведь именно для этого они выходили в электронную сеть. И получали то, чего хо­тели. По крайней мере, некоторые. Именно так вы ду­мали с Люциусом, верно?

Кевин дернулся, и у него перехватило дыхание.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! И не собираюсь это выслушивать! Я хочу видеть вашего начальника!

– Кому принадлежала идея убивать их? Ему, прав­да? Ты ведь не склонен к насилию? С Брайной произо­шел несчастный случай, так? Ей просто не повезло. Это может немного помочь тебе, Кевин. Убийство Брайны Бэнкхед можно выдать за несчастный случай. Но ты за это должен будешь помочь мне…

– И уже говорил, что не знаю никакой Брайны.

Ева стремительно обошла стол и нагнулась к нему.

– Осел, под тобой же земля горит! Посмотри на ме­ня. Мы взяли тебя тепленьким. С наркотиками в чер­ной сумке, с запрещенным химическим препаратом, ко­торый ты подлил в вино. Мы наблюдали за тобой. По­сле того, как ты вошел в парк, каждое твое движение записывалось на пленку. Мы слышали, как ты расска­зывал своему дружку, что именно собираешься делать. Ты очень фотогеничен, Кевин. Держу пари, что при­сяжные тоже так подумают, когда увидят дискету с за­писью того, как ты подливаешь наркотик в вино. Держу пари, это произведет на них такое впечатление, что они припаяют тебе аж три пожизненных срока пребывания в исправительной колонии. Без права досрочного осво­бождения. И посадят в камеру из железобетона, которая навсегда станет твоим домом!