Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Но правда ли ужение рыбы – такое уж милое занятие? Сомневаюсь, что рыбы так думают. Быть подцепленным крючком и насильственно перенесенным в среду, которая вызывает удушье, – это явно не похоже на то, что любой из нас выбрал бы для мирного полуденного отдыха. Если вы когда-нибудь пробовали вынуть стандартный крючок с бородкой изо рта рыбы, то должны знать, что бородка там сделана не просто так и цель ее состоит вовсе не в том, чтобы сделать жизнь для рыбы легче. Эта маленькая шпора может причинять вред тканям головы рыбы, даже когда крючок удаляется аккуратно, а особенно – если его вырвать с силой. Я еще помню тот хруст, что раздавался, когда я вытаскивал их своими неопытными руками во время недолгой рыбацкой карьеры в детстве. Какая часть морды рыбы окажется проколотой, когда рыбак подсекает, почувствовав поклевку, – это главным образом дело случая. Повреждение глаза крючком – на удивление обычное дело, заслужившее упоминания во множестве исследований рыбалки[698]. В ходе изучения лососевых рыб, обитающих в ручьях, из каждых десяти вытащенных на сушу рыб одна получала повреждение глаза, достаточно серьезное, чтобы считать вероятным причинение долговременного или постоянного ущерба зрению.
В настоящее время у рыболовов есть возможность использовать крючки без жала, которые можно либо купить, либо сделать такими при помощи плоскогубцев. Крючки без жала, вероятно, появились в Великобритании, где практика рыболовства «поймать и отпустить» осуществлялась на протяжении века, чтобы сберечь от исчезновения многие виды в интенсивно облавливаемых водах. Извлечение крючка происходит значительно легче, если он без бородки, и зачастую это можно сделать, не вынимая рыбу из воды.
Крючки – это не единственное, что несет смерть и ранения рыбам. Влажный защитный слой слизи, покрывающий чешую несчастного существа, может повреждаться руками, рыболовными сачками и инструментами для извлечения крючка, что делает рыбу более уязвимой к болезням. Рыболовные сачки причиняют повреждения, разнящиеся от значительных ссадин на плавниках до потери чешуи и слизи, что приводит к показателю смертности от 4 до 14 %[699]. Возбудители болезней также поджидают своего часа. В ходе исследования 242 большеротых окуней, пойманных на соревнованиях по рыбной ловле и содержавшихся в погруженных в воду клетках в течение четырех дней наблюдений, у 42 из 76 рыб с поврежденной кожей были обнаружены четыре вида болезнетворных бактерий. Еще 8 % погибли до того, как были взвешены в неволе[700], и далее еще 25 % – в течение периода содержания в клетках, доведя общий показатель смертности до одной трети, то есть как минимум некоторые из инфекций были смертельными.
Наконец, можно было бы подумать, что спортивное рыболовство не приводит к повреждениям из-за декомпрессии, которым подвергаются рыбы, пойманные в ходе глубоководного коммерческого промысла. Фактически же некоторые из рыб, добытых в ходе спортивной рыбалки, пойманы на глубине, достаточной для причинения повреждений из-за декомпрессии во время принудительного вываживания рыбы на поверхность. Однако рыба обычно выживает, если быстро возвращается на глубину[701], и существуют приспособления, позволяющие это сделать, например корзина с грузом, которую можно опустить на глубину и открыть при помощи веревки, и промышленно производимые «спускатели для рыбы».
Съеденные
Не важно, был улов добыт в ходе коммерческого промысла или спортивной рыбалки, но, когда мы едим рыбу, мы едим представителя живой природы. Поскольку люди предпочитают вкус крупных хищных рыб вроде тунцов, груперов, меч-рыбы и скумбрии, тенденцией рыбного промысла была охота за этими видами. В течение XX века люди сократили биомассу хищных рыб более чем на две трети[702], и в значительной степени это тревожное снижение произошло после 1970-х годов. Сильвия Эрл отзывается об этом так: «Думайте обо всем, что есть в продаже на рыбном рынке, как о мясе диких животных. Это орлы, совы, львы, тигры, снежные барсы океана»[703].
Возможно, ни одна рыба не иллюстрирует наше потребление диких хищников лучше, чем тунцы. Есть тунца – все равно что есть тигра. Как и тигры, тунцы – это харизматичные хищники высшего порядка. И, как и тигры, тунцы – крупные животные: самые крупные особи обыкновенного тунца превосходят размерами самого крупного тигра, достигая почти трех метров длины и 680 килограммов веса. Мускулистый, мчащийся во весь опор тунец движется с такой же скоростью, как тигр, прыгающий из засады. Находясь на вершине пищевой пирамиды, тунцы требуют много энергии для поддержания роста и жизненных функций тела. Тунец съедает столько же кормовых животных (главным образом рыбы, но также кальмаров и некоторых ракообразных), сколько весит сам, каждые десять дней[704]. Но пирамиды банок консервированного тунца, высящиеся на полках продуктового магазина, – одна из причин того, что многие из видов рыб, ставших объектами коммерческого промысла, находятся в беде. Обыкновенный и тихоокеанский голубой тунцы находятся в особой опасности[705]: по некоторым оценкам, их популяции сократились с 1960 года на 85 и 96 % соответственно.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
