Тон Елизаветы, которым она обратилась к девушке, потеплел.
– Почему ты так ненавидишь дона Яго? – мягко спросила она. – Мне даже кажется, ты боишься его. Раньше я никогда не замечала за тобой эту слабость.
«Потому что он знает, кто я». Щеки Энни вспыхнули. Она опустила глаза и уставилась на подол платья, где заметила несколько волосков от шерсти серой кошки, подаренной когда-то ей Эваном. Маленькое животное стало ее неразлучным другом.
– Ну что? – не унималась королева.
Энни прикусила губу. Дон Яго пока ничего никому не сказал, но Энни чувствовала, что он наблюдает за ней и, как паук, плетет паутину.
– Мадам, он ведет опасную политику.
– Он старается сохранить мир.
– Вынуждая вас делать вид, что вы не замечаете помощь, которую оказывает Испания Ирландии? Не обращаете внимания на строительство огромного флота – целой армады кораблей военного назначения, – не сдержалась Энни.
Елизавета сжала подлокотники кресла и подалась вперед:
– Когда-нибудь я начну войну против Испании. Я никогда не отрицала этого. Но я никогда не пойду на то, чтобы кровь англичан пролилась из-за какого-то ничтожного типа. Понятно?
Девушка не успела ответить королеве. К Хэттону подбежал паж и передал письмо:
– Это срочно, сэр.
Кристофер Хэттон разорвал конверт и, пробежав глазами письмо, побледнел.
– В чем дело, Кит? – спросила королева.
– Новости об экспедиции, – Хэттон откашлялся. Все разговоры в покоях королевы мгновенно утихли. – «Елизавета» вернулась в Плимут.
Сердце Энни ушло в пятки. Она с видимым усилием заставила себя устоять на месте, а не броситься к Хэттону, чтобы вырвать письмо и прочесть его самой.
– И что? – спросила королева.
– Ее капитан, Винтер, пройдя Магелланов пролив, из-за штормов вынужден был повернуть обратно, после того как не прошел через пролив. «Пеликана» переименовали в мою честь, теперь это «Золотая лань», и он направляется в Великое южное море, «Мэриголд»… – голос его упал. Он достал платок и промокнул лоб, – утонул в шторме. Никому не удалось спастись.
Королева застонала:
– У вас есть список погибших?
Хэттон кивнул и начал читать.
– Капитан Джон Томас, его помощник Хью Стенли, первый офицер Эван Кэроу…
Комната поплыла у Энни перед глазами. Ее поразило словно громом, и она больше ничего не слышала. Какое-то мгновение рот беззвучно шевелился, затем против ее воли вырвалось единственное слово:
– Эван!!!
Энни понимала, что не только нарушила этикет, но и перед всем двором, перед самой королевой выдала свои чувства, свою тайную любовь к Эвану. Но это не имело для нее никакого значения. Больше уже ничего не имело значения. Эван мертв.
Она выбежала из королевских покоев в длинный, без окон, коридор, ведущий в сад. Там она упала на колени, ухватившись за край мраморной скамьи.
– Нет, – прошептала девушка, вцепившись в ее резной край, словно боялась утонуть. – Этого не может быть. Ты не можешь умереть…
Перед ней возник образ Эвана. Она видела, как он смеется, как обнимает ее, целует неистово и жадно. Потом она увидела, как он, опустившись перед ней на колени и закрыв лицо руками, признается ей в любви, напоминая всем своим видом человека, предавшегося молитве.
– Нет. Я не отпущу тебя, Эван. Нет!
Энни поняла, что кричит, но не могла остановиться. В бессильном гневе она стучала кулаком по скамье. Она сорвала чепец, и волосы потоком красного золота накрыли ее плечи. Ее душили рыдания.
– Ты покинула мои покои без разрешения.
Энни вытерла глаза и увидела перед собой расшитые драгоценными камнями туфли, выглядывающие из-под белого бархатного платья, вышитого золотом. Она подняла голову и встретила непроницаемый взгляд королевы.
Девушка даже не попыталась подняться.
– Кто тебе Эван Кэроу?
Ее охватила волна непоколебимой решительности.
– Человек, которого я люблю.
Рот королевы превратился в тонкую линию, быстрым движением Елизавета села на скамью. Двумя пальцами она приподняла подбородок Энни.
– Вы были любовниками? – поинтересовалась она.
– Да, – гордо ответила Энни.
Рука королевы дрогнула, но не отпустила девушку.
– Господь всемогущий, и почему только я обречена править двором шлюх и глупцов?
Энни отпрянула от королевы.
– Мы такие, какими нас рисует ваше воображение, какими вы нас хотите видеть.
– И какой же я хочу видеть тебя, маленькая глупышка?
– Вы смотрите на меня глазами женщины, которая ценит власть гораздо выше, чем человеческое счастье, – Энни сказала прежде, чем успела подумать.
Сначала Энни услышала звук пощечины, и только потом ощутила обжигающую боль на щеке. Соль слез сделала боль от удара еще более ощутимой. Шокированная внезапным поступком королевы, она с негодованием смотрела на женщину, которая была ее единственной родственницей.
– Ты знаешь, почему я ударила тебя? – сурово произнесла Елизавета.
– Потому что я права?
Королева тихо вздохнула. Энни приготовилась получить еще одну пощечину, но ее не последовало. Вместо этого Елизавета сказала:
– Ты не должна говорить мне правду, когда она столь отвратительна.
– Неужели вы не устали от лжи, пустой лести, неискренности и заискивания?
– Нет, – Елизавета протянула руку и погладила волосы Энни.
Ее настроение изменилось так же быстро, как переменчивый ветер, а прикосновение оказалось по-матерински нежным.
– Я никогда не видела твоих волос, Энни. Какого они чудного цвета.
Энни не смела пошевелиться. Конечно, только по цвету волос королева вряд ли догадается о родственной связи с ней.
Елизавета замолчала, задумчиво глядя перед собой, потом резко встала:
– Мне жаль, что Эван Кэроу мертв. Я немного знала его. Он был человеком чести, украшением королевства, но он ведь простолюдин, и совершенно не подходил тебе. Когда-нибудь ты выйдешь замуж, если тебе этого так хочется, но твоим мужем должен стать, по крайней мере, рыцарь.
Энни прижала руки к груди, где когда-то жило сердце.
– Он был для меня гораздо большим, чем титулованный рыцарь, Ваше Величество, – прошептала она. – И поэтому я никогда не выйду замуж.
Эван видел перед собой смерть, у которой почему-то было лицо Энни. Ее неясный образ преследовал его в последние минуты проблесков сознания. Когда он погрузился в холодное пенящееся море, она закинула голову и смеялась. Ее глаза искрились радостью. А когда он медленно начал тонуть, она мерцала в его угасающем сознании подобно волшебному эльфу, сотканному из солнечного света и тени. Она была прекрасным ангелом, окутанным золотистым свечением, скорее выдуманным, чем из плоти и крови. Эван улыбнулся.
