— Это мелочи, — отмахнулся имиджмейкер. — Капюшон нужен для той самой таинственности, на которую мы с вами сделали ставку. Выходит загадочный человек без лица, делает необычные ритуальные жесты…
— А потом публика видит мою простецкую физиономию и всем становится скучно. Цирк бесплатный, бляха-муха!
Имиджмейкер ушел и занятия продолжились. Час, два, три… сколько потребуется.
* * *
Гладиаторские бои — зрелище древнее, как сам мир. По мере приобщения к цивилизации человечество отказалось стыдливо от многих развлечений, запретило в большинстве стран, публичные казни, а кое-где и вовсе «высшую меру» отменило. Негуманно, знаете ли. Рыцарские турниры сменились спортивными поединками, где все чинно-важно-честно: ниже пояса не бить, упавшего не добивать, сопернику подать руку, признавая его победу. Многим и этого достаточно, но кое-кто жаждет погорячее. Корриду, например, где всё почти как ТОГДА — человек, зверь, кровь и смерть настоящая, неподдельная. Или бой без правил, где сталкиваются просто два человека, зато всерьез.
Богдан, выйдя на арену-татами ощутил себя мерзостно. Будто и не боец вовсе, а зверь дрессированный, обязанный драться ради чужой потехи. «А смотреть с трибуны нравилось?! Сидеть там по-хозяйски, с красивой девкой, наблюдать, как люди друг друга хлещут до полусмерти. Давай теперь, дерзай!»
— …таинственный и грозный Монах, поклявшийся посвятить свою жизнь борьбе со злом! — вещал конферансье (или как его там?) тоном восторженно-экстатичным. Публика пока молчала, ни аплодисментами, ни даже свистом не баловала.
«Разогрей их, — вспомнился совет давешнего имиджмейкера, — Стань для них более понятным и запоминающимся».
«Разогревать» можно по-разному: иные ревут, демонстрируя мощь, другие лупят воображаемого противника. Богдан решил действовать чинно, как и надлежит служителю Церкви. Стоя уже на арене, медленно поднял капюшон, лицо сделал каменной маской. Посох длинный, сучковатый протянул, не глядя, кому-то из обслуги, мешкообразное одеяние упало на пол, сам остался в черных, грубой ткани штанах, босиком. Шагнул вперед, крестное знамение вышло по-русски размашистым, начал молитву вслух.
«И слов ведь толком не помню, одно кощунство получается! — подумал, произнося заключительное «Аминь». — Паясничаю тут, а эти козлы смотрят!»
Санг оказался уже на арене — его первым выпустили, обойдясь без долгих представлений. Стоит себе расслабленно, узкие глаза сощурены недобро. Богуславский, завершив моления, исполнил набор движений, именуемых в каратэ термином «ката»: несколько связок из блоков и ударов, вызубренных за сегодня. Публика оживилась, кто-то свистнул, кто-то хлопнул в ладоши пару раз.
— А вот вам хрен по всей морде, — сказал телохранитель на языке родных осин. — Поехали, что ли!
Гулко ударил гонг, и противник прыгнул, обрушив град ударов. Кунг-фу, скорее всего, судя по любви бойца к перекатам, кувыркам и иным характерным движениям, но это без разницы, если обучен уклоняться. На прежней работе учили именно этому — не столько нападать, сколько оставаться живым. Потом уже, в телохранительскую бытность Богдан от такой выучки страдал — бодигарду ведь положено клиента телом заслонять. Кое-что новое, в связи с этим, усвоил, но прежние навыки до сих пор живы-здоровы. Удар-блок, удар-уход в сторону, опять удар…
Публика свистела. Со стороны, должно быть, смотрится прискорбно — один нападает, молотя руками-ногами, а другой все пятится, да пятится. И это тот самый, грозный Монах?! Ату его!!! Зрители, как всегда бывает, полностью на стороне активного бойца, орут, болеют, ставки делают бурно. Никто не понял, почему неистовый кунгфуист вдруг споткнулся и упал, раскинув руки. Ничком, без сознания.
Вот теперь настала тишина, почти абсолютная. Богдан в этой тишине присел над телом, пальцы нащупали пульс, для верности. Трижды перекрестясь, подобрал свою хламиду.
— Эй, китаёза, хватит притворяться! — раздался с трибун недовольный бас. — Я на тебя триста кулов поставил! Вставай, ублюдок!
Словно по команде, публика враз загомонила, ударил гонг, «конферансье» (или рефери) выбежал на арену (или на татами), осмотрел внимательно Санга. Отсчет не стал и начинать — подойдя к Богдану, поднял его руку в своей. Телохранитель, вместо ответного слова, перекрестился опять смиренно, капюшон вернулся на голову, побрел себе прочь размеренными шагами никуда не спешащего божьего человека.
В раздевалке ожидал пухлощекий сайбанец-имиджмейкер:
— Могу поздравить, вы оправдали все надежды!
— Ну, может, и не все…
— Вы о зрителях? Что ж, большинство из них ставило на Санга, так что бурных оваций вам ждать было бы глупо. Кроме того… как бы это выразиться… нужно больше зрелищности, вот! Вашего удара зрители не уловили, а потому почувствовали себя обманутыми.
— Слишком шустрый противник попался, — хмыкнул Богдан, вспоминая бешеное мельтешение кулаков, ног, локтей и прочих частей тела. — Не дал мне даже роль сыграть!
— Санг молод, ему нужно делать себе имя. Сейчас, даже проиграв, он запомнится публике как человек, дравшийся с таинственным Монахом!
— Который сам еще толком ничего из себя не представляет, — рассмеялся Богуславский, подумав, что выделяться из толпы — не так уж и плохо. Где-нибудь в России-матушке звездой подобного шоу стал бы заезжий китаец, типа «выпускник Шаолиньского монастыря», даже если на деле он сегодняшнему Сангу в подметки не годится.
— Стало быть, первую тысячу я уже заработал. Кто, говорите, будет следующим?
— Это еще не решено. Нам нужно, чтобы люди ставили на него и на вас. Чтобы в любом случае вышла достаточно солидная сумма.
— А может, военную хитрость провернуть? Выйду драться не завтра, а сегодня, второй раз. Народ решит, что я утомлен и измотан, поставит всё на противника и жестоко разочаруется.
— Вы так уверены в своих силах?! Мы ведь не сможем больше выставить мальчика, вроде Санга. Новый боец будет достаточно серьезным и хорошо отдохнувшим.
— Я тоже не устал, — улыбнулся телохранитель, чуть покривив душой. — Так, самую малость. Посижу часок, разомнусь, а ближе к финалу…
— Перед финалом мы обычно ставим бои чемпионов, — закусил губу сайбанец. — Самых опытных и известных. Хотя… это может внести свежую струю в установившийся распорядок. Объявим, что Монах спешит продолжить странствие, а потому, несмотря на усталость, изъявляет желание драться еще раз. Публика до сих пор злится за проигранные деньги, и многие захотят увидеть, как вас сегодня же побьют. Таким образом, бой разогреет зрителей перед главными схватками, а в случае победы заявите о своем праве драться с чемпионами!
— Организаторского таланта у вас не отнять, — покачал головой Богуславский. Сам он многоходовых расчетов не делал вообще — единственным стимулом к новому бою сейчас было время. Бесценное, скоротечное, которого всегда не хватает, если чуешь затылком дыхание погони.
— Ладно, я проконсультируюсь у наших специалистов. В практике заведения такого еще не было, но всё когда-нибудь случается впервые!
