Ринсвинд, неизменно полагавший, что брать в руки оружие – значит, дать противнику возможность получить что-то, чем можно тебя стукнуть, поднял плакат с надписью: «УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ!».
– Думминг говорит, это должно сработать, – неуверенно произнес Чудакулли.
Аудиторы приближались, сливаясь до тех пор, пока от них не осталась лишь половина. Все, как один, темные, они излучали угрозу.
– О, похоже, они не из тех, кто умеет читать, – сказал Чудакулли. – Джентльмены, пора прибегнуть к шоколаду…
Стоит заметить, большинство волшебников не были прирожденными стрелками. Заклинание всегда попадало туда, куда ему приказывали – достаточно было лишь взмаха в нужном направлении. Но они никогда не относились к прицеливанию серьезно.
Тем не менее некоторые выстрелы достигали цели. Когда они попадали в Аудитора, тот издавал слабый крик и распадался на куски своей мантии, и они исчезали. Но один, бывший чуть больше остальных, ловко уворачивался от летящих в него шоколадок. Аудиторы в самом деле учились… А шоколад у волшебников был на исходе.
– Замри, – сказал декан, прицеливаясь из лука.
Фигура остановилась.
– Ага, – радостно произнес декан. – Думаю, тебе интересно… э-э… интересно, остался ли у меня шоколад или нет? И, как оказалось, я не…
– Нет, – ответил Аудитор и двинулся вперед.
– Что, прости?
– Мне не интересно, остался ли у тебя шоколад, – ответила темная сущность. – У тебя ничего не осталось. «Хиггс и Микинс. Раскошный Ассортимент» включает по паре порций «Орехового Крэма», «Землянишного Выхря», «Корамельных Палочек», «Леловых Сливок», «Вишневого Крэма» и «Ореховых Шареков» и по одной порции «Миндального Наслождения», «Ванильной Чяшечки», «Персиковых Сливок», «Коффейного Фондю» и «Лимонной Фиерии».
Декан улыбнулся так, будто все Страшдественские праздники наступили для него одновременно. Он поднял лук.
– Тогда будь добр, поздоровайся к «Нуговым Сюрпризом»!
Конфета выстрелила с резким звенящим звуком. Аудитор на миг пошатнулся, и волшебники затаили дыхание. Затем с еле слышным визгом он растворился в воздухе.
– Все каждый раз забывают «Нуговый Сюрприз», – сказал декан, поворачиваясь к остальным волшебникам. – Наверное, потому что он безнадежно отвратителен на вкус.
Следующие несколько секунд был слышен лишь шум моря – и больше ничего. Затем:
– Э-э… Здорово ты его, декан, – похвалил его Чудакулли.
– Спасибо, аркканцлер.
– Хотя и немного переборщил со зрелищностью. Ну, я в том смысле, что тебе не обязательно было болтать при этом.
– Вообще, я не был уверен, что у меня действительно была нуга, – все еще улыбаясь, признался декан. Чудакулли знал, что теперь убрать эту улыбку было не так просто, и решил сдаться.
– Но все равно, хорошее представление вышло, – пробормотал он, а затем громким голосом продолжил: – Если слышишь меня, Гекс… верни нас в Главный зал, пожалуйста.
Ничего не произошло. Важной частью переноса материи между мирами является перемещение равнозначной массы в обратном направлении. Это может занять некоторое время.
Затем на пляж свалились дубовый стол, три стула и две ложки. В следующий миг волшебники исчезли.
Глава 22
Забудьте о фактах
…Что здесь имеет значение, так это теории.
Науки в Плоском мире как таковой не существует. Зато существует множество разновидностей причинных связей – начиная с людских намерений («Пойду-ка я выпью в «Залатанном Барабане») и заканчивая магическими заклинаниями и всеохватывающим рассказием, который не дает местной и общей истории сильно расходиться с линией «повествования». В Круглом мире наука есть, но здесь трудно выявить степень, с которой она определяет, совершенствует и влияет на людские поступки – технологии, конечно, на них влияют, но что можно сказать о науке? Наука влияет на наши поступки и мысли, но не изменяет их, потому что большинство наших знаний состоит из простых общепринятых научных «фактов».
Ну, точнее, не «фактов», а теорий.
Мы придумываем теории, чтобы упорядочивать факты. И делаем это потому, что, как говорилось в «Науке Плоского мира 2», мы на самом деле не Homo sapiens, «человек разумный», а Pan narrans, «шимпанзе рассказывающий». Изобретаем себе истории, чтобы с ними было легче жить. По этой причине на нас нельзя положиться, когда мы собираем «факты» в научных целях. Даже лучшие ученые и тем более наемная сила и подрабатывающие студенты так исполнены тем, что хотят найти, что то, что они находят, может относиться к действительности лишь на уровне их предубеждений, пристрастий и желаний. Тем не менее нас всех учили в школе, что «научные факты достоверны», а теории – и особенно гипотезы – постоянно подвергаются критике и могут меняться. Нам объясняли, как Ньютону пришел на смену Эйнштейн, Ламарку – Дарвин, Фрейду – Скиннер… То есть нам рассказывали, как теории постоянно сменяют друг друга, но наблюдения, на которых они были основаны, при этом оставались достоверными.
Но на самом деле все наоборот.
Ни один учитель не обращает внимания на то, что многие – вероятно даже большинство основных допущений нашего интеллектуального мира – это научные теории, которые выдержали критику… Это и расположение Земли и Солнца в галактике Млечный Путь, и понятие о зачатии человека, и субатомная физика, позволившая создать атомную бомбу, и закон Ома, и электрические энергосистемы, и медицинские хитрости вроде микробной теории инфекции, и все, что связано с рентгеном и МРТ (магнитно-резонансной томографией), не говоря уже о химических теориях, которые подарили нам нейлон, полиэтилен и моющие средства. Эти теории остались незамеченными, потому что их стали использовать по умолчанию, так безоговорочно принимая за «правду», что мы не можем придать им эмоциональный окрас, а просто встраиваем их в свой интеллектуальный набор инструментов. Даже несмотря на то, что ни один учитель не указал на успех этих теорий, они все равно составляют значительную часть (к досаде, но от неизбежности) скучной школьной программы.
На этих убеждениях мы основываем такие блестящие идеи, как полет на Марс, новые способы оплодотворения (например, метод ИКСИ), термоядерный синтез, новые бактерицидные средства для кухонных поверхностей – а для детей с развитым воображением – богатый и чудесный мир научной фантастики.
Научные теории – особенно те, что безоговорочно приняты, например понятия о сперматозоидах и яйцеклетке, полиэтилене, вращении Земли вокруг Солнца, – служат примерами хорошей, достоверной науки. Они постоянно проходят проверки в действительном мире, когда детей зачинают в клиниках репродукции, когда люди моют посуду или когда космонавты, огибая Землю, видят свет и тени. Огромная доля науки Круглого мира встроена в наш повседневный мир – и в основном она вполне достоверна.
Однако есть много других областей, которые почти никому не понятны, но делают вид, будто знают Ответ на все технические и философские вопросы, а также служат поддержкой для экспертов. Теория квантов представляет собой классический случай, теория относительности чуть более доступна, но физика субатомных частиц, большинство областей медицины, воздухоплавание, машиностроение, химия почв, биология, статистика и высшая экономика – это все темы, в которые, как правило, углубляются только специалисты. Математика занимает странное место, напоминая богооткровенную религию – прежде всего благодаря тому, что еще со школы она преподносится как тайное ремесло, практиками которой могут быть лишь люди, имеющие доступ к платоновской истине.
