Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Но как часто считают эти взрослые, надо эту часть жизни «перетерпеть» («прожить достойно», «быть смиренным», «нести свой крест», «делать что до́лжно») и в награду может наступить момент, когда жизнь внезапно встанет на другие, более аутентичные рельсы («наступит мой день», «пробьет и мой час», «будет и на нашей улице праздник»). Удивительно, но предполагается, что этот сдвиг произойдет как бы вне их личной активности, вне смысловых вкладов в то, что происходит с ними сейчас.
По их мнению, они «созданы для другого», им «предначертана иная судьба», и свое «подлинное» такие люди часто пытаются угадать, прозреть, предчувствовать, ощутить с помощью интуиции. Они чувствительны к необычным моментам жизни, к символам, к совпадениям, склонны придавать им желанный смысл. В каком-то смысле это идеалисты, выдумавшие себе другую жизнь, поверившие в свою мечту и начавшие ждать некоей «настоящей жизни», не прилагая при этом никаких усилий для того, чтобы она выстроилась.
С «ожиданием Подлинного» граничит «ожидание Завтра»: его мы связываем с переживанием текущего жизненного момента как «стартового», предварительного, подготовительного к чему-то, что наступит не в реальном сегодня, но в потенциальном завтра («это будет завтра», «завтра начнется настоящая жизнь»). Сегодняшняя жизнь воспринимается как не вполне значимая, как черновик или как аванс перед чем-то бо́льшим, как «жизнь впрок», «жизнь взаймы» и т. п. «Ожидание Завтра» можно соотнести с феноменом (неврозом) отложенной жизни (Серкин, 2006) и феноменом прокрастинации: «Когда ты выполняешь работу, которая тебе не в радость, которая не приносит тебе самозабвения, когда ты отрабатываешь повинность во имя внешнего, пусть даже и религиозного или нравственного, долга, то ты только и ждешь, когда же вся эта каторга закончится и ты снова начнешь жить» (Салин, 2011: эл. ресурс, курсив наш. – Е. С.).
Чтобы трудности и лишения, неудачи и просчеты были переносимы, текущая жизнь мыслится как подготовительный этап к чему-то более значимому и интересному, что наступит не в реальном сегодня, но в потенциальном завтра: жизнь как бы «стоит на паузе», дожидаясь, когда «начнется» это завтра.
Опасность здесь состоит в том, что отложенная жизнь может стать всей жизнью сначала взрослеющего, а потом стареющего субъекта – его время проходит, а у него остается ощущение, что он так и не начал жить, во всяком случае, не жил «по-настоящему». В этом случае у жизни как бы отнимается, вычитается время, человек живет чем-то вроде «трудодней» и «нормочасов» (Ячин, 1998), и конечно, в такой жизни нет ни вдохновения, ни самозабвения. Эмоциональный фон такого «вечного теперь» (термин Д. Судзуки) часто описывается как «изматывающий», «изнурительный», «на пределе терпения», «жертвенный».
«Ожиданием Завтра» могут жить трудоголики, не позволяющие себе ни отдыха, ни личной жизни, ни друзей во имя достижения неких определенных ими самим себе высоких целей, которые на поверку часто оказываются «зияющими высотами». Их ряды пополняют также те, кто живет не своими целями, а присоединяется к целям других людей – любимых детей, «талантливых» или «творческих» супругов; это также «боевые подруги» военнослужащих, родственники людей, уехавших на заработки в отдаленные регионы, одинокие люди, присоединяющиеся к семье своих родственников и участвующие в их заботах.
«Ожидание Знака» («Мне голос был…») – переживание потенциальной возможности получить как бы из ниоткуда некие ответы на сущностные и важные вопросы, которые человек не всегда в состоянии отчетливо сформулировать: это вопросы, задаваемые в лиминальных ситуациях, в обстоятельствах необходимости делать равно неудачный выбор и т. п.
Удивительно, но некоторые люди на полном серьезе отмечают, что такие ответы откуда-то все же поступают, во всяком случае, воспринимаются как пришедшие «не из их размышлений», а как бы «подслушанные»: это может быть реплика случайного собеседника, строка книги, бросившаяся в глаза, какой-то символ, считанный без специальной цели, и пр. – все они внезапно «разворачивают» человека к иному видению своей жизни и распахивают новые горизонты.
Некоторые высказывания дают основания для выделения «ожидания Направления» — переживания метафизической надежды, что кто-то из недоступной субъекту реальности знает «истину о нем» и способен, без активных действий самого человека, вести его по «верному пути» или исправить неверно выбранное жизненное направление – побудить сменить профессию, помочь сорваться с «насиженного места» и куда-то уехать, чтобы «начать все сначала», поступить несвойственным образом, измениться внешне и пр.
Обретение нового направления описывается как инсайт, как внезапное усмотрение новых возможностей в имеющихся жизненных обстоятельствах и часто именуется «подсказками Господа», «рукой судьбы» (которая спасает, просветляет, отводит, упреждает и т. д.). Это направляющее слежение, незримое сопровождение жизни взрослые люди, особенно религиозно или мистически настроенные, часто связывают с наличием у них «ангела-хранителя».
Дополнительно к «ожиданию Направления» можно выделить и «ожидание Подтверждения собственной достоверности», которое переживается как чувство причастности к чему-то большему, как доказательство необходимости и целесообразности его появления, существования в мире, как подтверждение уникальной, пусть и не явленной ему самому, особой миссии в бытии («живу/страдаю/преодолеваю… не напрасно», «все не зря», «все зачтется», «все пишется на скрижалях Бытия», «все работает на общее дело», «жизнь покажет…» и пр.).
Отдельную область образуют слабо объективированные «ожидания Встречи» – с кем-то или чем-то (от человека до Абсолюта), с такими обстоятельствами, которые окажутся в состоянии изменить привычный мир, «встряхнуть» его, открыть ему его собственные потенции в новом ракурсе, будто это что-то или кто-то знает и понимает человека лучше, чем он сам себя, и может показать ему жизнь с совершенно непривычной стороны. Такой человек становится очень восприимчив к влиянию других людей.
Еще более конкретно это формулируется в «ожидании Перехода», опирающегося на осознание конечности жизни и страх смерти – многие из наших собеседников хотели бы, чтобы в неких мирах и пространствах их существование продолжилось бы в какой бы то ни было форме и их личные семиотические ресурсы были доступны восприятию и осознанию. В известном плане они объясняют этим риск, вступление в авантюрные мероприятия, персональные провокации («дразнить судьбу», «играть с огнем», «ходить по краю») и прочие «нелогичные» поступки. Такие идеи – часто из области экзистенциальных фикций, которые неисполнимы и несбыточны, но они бывают необходимы человеку, чтобы преодолевать страх перед жизнью и чтобы чувствовать себя «своим» в бытии.
Как показали результаты нашего исследования экзистенциальных ожиданий, особенно четко взрослые люди осознают «ожидание Иного», «ожидание Необычного», «ожидание Перехода» и «ожидание Подтверждения собственной достоверности». Интересно, что это осознание почти не связано с личностными характеристиками, что позволяет говорить об экзистенциальных ожиданиях как универсальном феномене. Но хотя сам факт переживания «ожидания чего-то Иного» в его разных вариантах хорошо осознается взрослыми людьми, его психологическое содержание является достаточно сложным для рефлексии. Понятно, что без обращения к собственному внутреннему миру, без интереса к анализу собственных ощущений и переживаний оценка собственной жизни, ее осмысление, поиск и планирование «лучшей доли» становятся затруднительными, не говоря уже о том, что без внутреннего диалога с самим собой практически нет и самой возможности задать вопросы о собственном бытии. Об этом же говорит и установленная нами связь осмысления жизненного опыта и экзистенциальных ожиданий. Множество отрефлексированных событий прожитого жизненного пути составляют необходимый ресурс, на основе которого можно задумываться о настоящем и будущем. Выстраивая полный и разносторонний образ своей прожитой и текущей жизни, давая ей оценку, человек лучше понимает, что он может ожидать от будущего.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
