Игроки уже на поле, разогреваются в красных майках с длинными рукавами, синих кепках и белых штанах до лодыжек. Джо скучает по полицейской форме, по видимому единству, по тому, чтобы быть частью команды, одним из своих, из братства. Ему всего этого не хватает. Головокружительное, детское удивление охватывает его, когда игроки прямо перед ним перебрасывают мяч по земле. Они кажутся огромными, и Джо чувствует, что ему оказана честь, словно он присутствует при значимом мгновении американской истории. Нет, конечно, это не инаугурация президента и даже не игра в постсезоне, но все-таки в том, чтобы быть здесь, есть нечто особенное.
Донни и Томми вернулись с пиццей и «Миллер-лайт». Донни тянется мимо груди Джо, передавая пиво Джей Джею и Патрику, а потом протягивает Джо его пиво, с крышкой и соломинкой. Стадион заполняется, толпа гудит от предвкушения.
Гулкий, словно глас бога, голос диктора просит всех сотрудников правоохранительных органов, пожарных и работников «Скорой» встать в знак уважения к тому, что они сделали и продолжают делать, чтобы защитить город Бостон и служить ему. Через неделю вторая годовщина взрывов на Бостонском марафоне, и Бостон заново переживает те события – и ужас, и героизм. Образы того апрельского понедельника восстают в медиа в количестве, кажущемся почти непристойным, и у Джо от них по-прежнему сжимается сердце. Слава богу, есть новые картинки, в противовес старым: вдохновляющие портреты пострадавших от взрывов, которые снова ходят, бегают и танцуют на протезах, бегунов и зрителей, которых за эти годы нашлось рекордное число, и теперь все они намерены показаться и вернуть этот день себе.
Они его вернули. Бостонские правоохранительные органы были там до последнего человека на страже, и они тоже были намерены проследить, чтобы день прошел мирно. Настоящая, славная победа хороших парней. Бостон силен. Держит Позу.
Сперва весь их ряд не хочет подниматься, но Патрик начинает суетиться и привлекать к ним внимание. Донни, Томми и Джей Джей – по настоянию Томми и Джо – встают. Это уважительный публичный жест, все хотели, как лучше, но для Джо момент исполнен глубокой печали, потому что в этом году он не будет стоять на дежурстве со своими в День патриота. Джо первым возвращается на свое место.
Через несколько минут они снова встают – национальный гимн. Поет молодая женщина из Кейпа, поет не особенно хорошо, но от высоких нот у Джо всегда мурашки по коже. А потом первый питч, и мяч у «Сокс».
В первом иннинге обе команды набирают один, два, три. В начале второго Джо бросает взгляд на Патрика – как раз вовремя, чтобы увидеть, как стакан с «Миллер-лайт» выскальзывает у него из руки и падает на землю между его ботинками. Патрик смотрит на разлитое пиво, потом поднимает взгляд на Джо. Они встречаются глазами. Кровь отливает от лица Патрика, оно становится бледным – цвета страха.
– Пат, не начинай. Ничего это не значит, – говорит Джо.
– Смотри, – вступает Джей Джей, поднимая свой стакан, чтобы показать. – Они мокрые и скользкие, а у меня пальцы замерзли.
– Не переживай, – говорит Джо.
Но Патрик переживает, и Джо знает: что бы он ни сказал, это не поможет.
– Не переживай.
Джо окидывает «Фенуэй» взглядом, он поспорить готов, что не меньше сотни зрителей сегодня роняли напитки. Это ничего не значит. Да, Патрика не толкали, в него не врезались, он не пытался удержать сразу несколько вещей, он даже еще не пьян. И что? Это ничего не значит. Томми машет одному из парнишек-разносчиков и заказывает для Патрика другой стакан пива.
Патрик так и отказывается сдавать генетический анализ. Говорит, что не вынесет, если точно узнает, что у него будет БХ, что уйдет в загул и не вернется. И, хотя он заявляет, что будет ответственным отцом, не вдаваясь в подробности, как Джо и Роузи ему ни грозят, как ни уговаривают, это ни на дюйм не подтолкнуло его к женитьбе на Эшли. Он не собирается этого делать. Следующий внук Джо будет ублюдком. Джо остается лишь молиться, чтобы этот маленький ублюдок был здоров.
Неподалеку от мест, где они сидят, Джо замечает тренера на третьей базе. Он перекатывается с пятки на носок. Вскидывает колени. Трогает кепку, лицо, живот, подавая сигналы бегуну на второй базе.
Потом Джо смотрит на питчера. Он сходит с площадки. Потом заступает обратно. Снимает кепку, вытирает лоб, снова надевает кепку. Плюет через плечо. Скашивает глаза и качает головой. Кивает, бросает мяч. Бэттер не замахивается. Страйк.
Теперь Джо смотрит на бэттера. Это Педройя. Он подтягивает левую перчатку, потом правую. Заступает на базу. Стучит концом биты по площадке, потом взмахивает битой, потом еще раз. Потом каждая его мышца замирает. Бросок. Педройя не замахивается. Мяч.
Педройя сходит с площадки. Подтягивает левую перчатку, потом правую. Заступает обратно на площадку, стучит по ней битой и все по новой. Джо приходит в голову, что игра в бейсбол очень смахивает на болезнь Хантингтона.
Педройя и питчер готовы. Питчер бросает мяч. И тут вся свободная энергия стягивается в центр Педройи – за долю секунды до интуитивного решения: бить или нет. Педройя откидывается назад, потом замахивается и отправляет единичку петлей в мелкое левое поле. «Фенуэй» взрывается ликованием.
В начале шестого иннинга «Сокс» ведут 3:2. Джо смотрит на часы. Уже почти девять, но стадион ярко освещен, и из-за обмана чувств кажется, что еще день. Город и небо за стенами стадиона черные, только горит знак CITGO и точки желтых окон в Прю. А кроме них, за стенами Зеленого Монстра ничего нет. Существует только «Фенуэй».
Без причины и без предупреждения Джо делает свечку, и, поскольку места для такого резкого движения нет, начинает валиться на ряд впереди. Он падает, ему не спастись – и тут Томми ловит его за шиворот пальто и усаживает обратно на скамейку.
– Спасибо, друг.
– Всегда пожалуйста.
Хорея все усиливается. Свечка – это теперь одно из новых характерных движений Джо. Он вспрыгивает на ноги, обычно пугая до полусмерти всех вокруг, в том числе и самого себя, а потом падает обратно в кресло, иногда опрокидывая его. Иногда он прыгает снова и снова, выдает целую серию быстрых рывков, словно выполняет какое-то безумное гимнастическое упражнение. Он не может себя контролировать. Думать об этом неприятно, но ему бы не помешал ремень, чтобы пристегиваться.
На него уже глазеют несколько человек, некоторые полностью повернулись на сиденье. Донни рявкает на ближайшего зеваку.
– Что, фотографию на память хочешь? У него болезнь Хантингтона. Отвернись и смотри игру.
Парень делает, что велено. Джо подозревает, что он сидит и про себя думает: «Что такое болезнь Хантингтона? Что с мужиком не так?»
И наверное, надеется, что это, чем бы оно ни было, не заразно.
Джо смотрит на пестроту на дешевых местах. Он знает, что все эти цвета – люди, но не различает их лиц. По сути, сегодня он не различает здесь ничьих лиц, кроме тех, кто сидит рядом с ним. А лица игроков он видит только, если взглянет на огромный экран над Зеленым Монстром. Стадион полон людей без лиц.
