— Рей! — он смотрел на меня расширившимися глазами. — Рей, что это?
— В первый день осени осенний выезд мчится сквозь смертные земли, и осень идёт за ним по пятам, — ответил вместо меня Призрак… Нет, сейчас — вожак осенней своры. Он стоял по правую руку от меня, на своём законном месте.
— Мы приветствуем тебя, Владыка.
— Приветствуем…
— Мы счастливы…
— Мы готовы…
— Мы пришли…
Князья, пришедшие на мой зов, склоняли предо мною головы и опускались на колени, приветствуя главу своей семьи. Я смотрела на них и не понимала — как я могла забыть их? Как вообще можно забыть такое? Как можно искать в людях то, что присуще только князьям. Разве могут смертные сравниться с нами? Мы — фейри. Мы — высшие. Мы — совершенны. В каждом человеке есть какой-то изъян, уродство — внешнее или внутреннее. В нас этого нет и никогда не будет. Потому что мы — князья!
— В первый день осени, когда первый луч солнца коснулся смертной тверди, я позвала вас. И вы пришли… — я дотронулась до своего лба, до сияющего рубина. — Пришёл час вновь нестись нам сквозь эти земли, пришёл мой час повести вас за собой. Властью, переданной мне дедом, я созываю свиту. Пусть трубит Рог! Пусть стелятся по ветру наши стяги и вьются наши плащи!
— Рей! — Интересно, почему в его глазах страх? — Рей, какого…
— Ангел… ангел… — шёпоток нёсся меж людей, становясь всё громче и громче. И вот уже десятки голосов повторяли это слово… — Ангел…
Да, я ангел. Для вас, людей, я высшее существо. Но ангел падший, ибо не вас я сегодня защищаю, а свой народ. Вы же мне глубоко безразличны. Вы тупой скот, стадо овец, при котором мы приставлены пастухами. Вы…
— Седлайте коней! — я поднесла два пальца ко рту и протяжно свистнула. Один из коней листопада тут же оказался рядом, чуть склонив голову и подставляя тёплый золотой бок. Конечно же, на нём не было седла. Зачем ему оно? Зачем оно мне? — Седлайте коней, братья и сёстры, быстрее же! Осень нетерпелива, она подгоняет нас, она готова отправляться в путь!
— Рей! Рей! Да что с тобой!
О, это мой саннер-воррен. Человек? Ах да, он человек… Как же так? Почему? Я же не могла полюбить человека… Я — княгиня… Почему он боится меня? Разве он не знает, что я не причиню ему вреда? Глупыш…
— Чего ты хочешь, мой саннер-воррен?
— Рей, что с тобой случилось?! Ты не… Это не ты!
Вожак зарычал на слишком многое возомнившего о себе человека. Мой подзащитный, кажется, не выдрессирован. Люди такие глупые, они частенько забываются, отказываются признавать, что они не равны нам.
— Я не могу взять тебя с собой, человек. Ты слишком хрупок, ты слишком смертен для того, чтобы участвовать в нашей охоте. Жди меня здесь, человек… — я взглядом испепелила неудобную человеческую обувь и скинула покрытую липкой золотой жидкостью куртку, оставшись в тонких полотняных брюках и алой рубахе — убого, но, по крайней мере, удобно. Запрыгнув на золотистую спину низшего, я вновь вызвала рог и, поднеся его к губам, проиграла несколько нот. Эхом откликнулись десятки охотничьих рожков. Я оглядела свою свиту и улыбнулась. Всё готово… В этот раз мы опоздали, осень в нетерпении, но она дождалась, пока мы будем готовы… Она простила нам нашу задержку.
Я легко тронула пятками бока своего коня и тот, часто перебирая тонкими ногами по воздуху, развернулся. Теперь город, всё ещё окружённый слабо мерцающим щитом, остался за моей спиной. Весть ещё не дошла до магов, люди ещё не знали, что опасность ушла…
Справа от меня припал к земле вожак осенней своры, слева, словно влитой, сидел на приплясывающем от нетерпения коне Табунщик. Князья окружали меня плотным кольцом. То там, то здесь играли рожки. Бились на ветру плащи, клекотали ястребы…
«Странно, почему я думаю на росском?» — пронёсся в голове вопрос, но я нетерпеливо отбросила его, решив подумать об этой странности позже.
За мной! — я махнула рукой, уже одетой в поднесённую мне одним из князей перчатку, один из ястребов камнем упал вниз, садясь мне на запястье, впиваясь когтями в толстую кожу. Я могла бы выпустить крылья, но боялась задеть ими кого-нибудь из свиты или коня. Можно было бы, конечно, полететь впереди, но традиции не позволяли владыке такого самоуправства…
Конь подо мной всхрапнул, словно обычная человеческая лошадь, и, высекая золотыми копытами искры из каменистой равнины, понёсся навстречу рассвету, к облачным горам, к Вьюжным лесам. Призрак отставал лишь на шаг, почти не касаясь лапами земли.
Нам было дано всего семь часов. Семь часов, чтобы пересечь смертные земли и вернуться обратно, на то, чтобы добраться до Врат, а затем, со свистом, гиками и звуками Рога нестись на север, к Грани…
Я впитывала в себя каждый миг этой сумасшедшей гонки. У Врат мы поймали попутные ветра и понеслись вместе с ними, под облаками, окружённые золотыми листьями и алыми огненными брызгами.
— Быстрее, ещё быстрее! Осень не будет ждать! — пыталась перекричать я свист ветра в ушах, но и сама не слышала свой голос. — Быстрее же! Быстрее!
…мы принесли с собой листопад и холодные ливни, жар пламени и промозглый ветер…
…мы принесли вам Истинную Осень…
Мой конь не согласился отправиться за Врата вместе с остальной моей свитой. Он склонил голову и сказал, что готов доставить меня, куда я пожелаю. Сама не знаю, почему я не последовала за своей семьёй. Сейчас ведь начнётся пир, сразу после того, как хрустальные воды осенних озёр заберут усталость и наполнят тела фейри новой силой. Я должна быть там, я должна поднять кубок, наполненный до краёв алым вином, столь напоминающим человеческую кровь, и благословить свою свиту. Я должна поблагодарить их, я должна…
Я должна уходить. Меня ждут… Меня ждёт мой подзащитный… Я должна быть там, в том человеческом городе.
Что-то очень важное ускользало от меня. Почему-то мне казалось, что я забыла о чём-то, что я что-то потеряла. Что-то важное…
— Отнеси меня в человеческий город, — я обняла шею коня. — Ты видел человека, которого я назвала своим саннер-ворреном? Отнеси меня к нему.
— Княгиня, могу я?.. — Призрак остановился на верхней ступени, перед мерцающим проёмом, и нерешительно обернулся.
— Нет, друг, тебе не стоит возвращаться со мною, я в безопасности, твоё место здесь. Я хочу, чтобы в день моей силы ты привёл осеннюю семью к Грани. Замени меня в этом, вожак…
Он мотнул головой и исчез в сиянии Врат.
Я издалека заметила его, стоящего у одной из бойниц, недовольно хмурящегося, немного испуганного, ждущего меня, вглядывающегося в тусклое серо-серебристое небо. Мой конь завис в воздухе напротив него. Не обращая внимания на возгласы людей, я на миг вызвала крылья и перелетела на один из зубцов.
— Он даре, ми Сид?[19]
