В это время сердце забилось у меня в горле, потому что ничего хорошего не предвещалось. «Пиздец».
— Если ты изменишь форму, мы застрелим тебя, — сказал высокий Арлекин рассудительным голосом.
Лизандро, а это был именно он, издал сдавленный звук, и, прежде чем он поднял голову и взглянул на меня сквозь эту копну волос, я знала, что у него заткнут рот. Его глаза уже изменили цвет от темно-карего к черному — он начал менять форму.
‘Рассудительный’ достал из-за спины пистолет.
— Не надо! — сказала я.
— Он был предупрежден, — сказал Арлекин и поднес пистолет к колену Лизандро.
Лизандро глянул на меня, в его глазах была столько ярости и энергии, но не было абсолютно никакого страха.
Арлекин нажал на курок и выстрел громом раздался в каменной комнате. Эхо выстрела ударялось о стены и отдавалось повсюду, заглушая большую часть звуков, издаваемых Лизандро. Он не кричал, но и молчать он тоже не мог, когда пуля вдребезги разбивала его коленную чашечку. И неподвижным он оставаться тоже не мог, когда боль накатывала на него, но три Арлекина так крепко его держали, как будто он и не корчился и они могли так простоять всю ночь. Когда он затих, и кровь начала монотонно капать с ноги на пол, все трое, держащие его, выпрямились словно солдаты на параде. Отсутствие их реакции нервировало почти так же, как и стрельба.
Голос разговорчивого Арлекина был резким, далеким из-за отзвуков выстрела, — Это была свинцовая пуля; ты излечишься почти сразу, — он вынул второй пистолет из-за спины. Мне стало интересно, что же за кобура у него такая. — В этом серебряные пули. Сначала я изувечу тебя с помощью первого, а потом убью из второго. У нас есть и другие заложники, Лизандро. Такое милое имя для такого привлекательного мужчины. — Арлекин посмотрел на меня, — Ты считаешь его привлекательным, Анита?
— Ты знаешь наши имена, а как зовут тебя? — спросила я.
— Мы — Арлекин, этого достаточно.
— Мне что, всех вас называть Арлекин, как всех собак — Шариком? Да ладно тебе, у вас же есть имена.
— Мы Арлекин, — повторил он.
— Хорошо, Арли, чего ты хочешь?
— Ты знаешь что меня зовут не Арли.
— Скажи мне свое имя, и я буду использовать его.
— Мать Прародительница сказала не называть тебе никаких имен.
— Не можешь трахнуть меня, не можешь назвать мне свое имя, что еще она запретила тебе со мной делать?
— Я спросил, считаешь ли ты Лизандро привлекательным; ты проигнорировала вопрос.
— Да, он симпатичный. Его жена считает так же.
— Означает ли это, что он не один из твоих любовников? Как жаль.
Я тяжело сглотнула, а затем взглянула на Лизандро, его карие, человеческие глаза встретились с моими. Кажется, он думал о тех же вещах, что и я: Какой ответ больше нам поможет? Они причинят ему больше или меньше вреда, если узнают, что он мой любовник? Не убьют ли его сразу, если он не мой любовник? У них были и другие заложники, но кто? Кто, Боже милостивый?
Арли, за неимением другого имени, шагнул между нами так, что мы не могли больше поддерживать зрительный контакт. — Это простой вопрос, Анита. Является ли он одним из твоих любовников?
— Честно говоря, я пытаюсь решить, какой ответ сделает тебя счастливее.
— Правда осчастливит меня, Анита.
Мне не нравилось, как он произносил наши имена, словно он нас знал. Я могла поспорить на деньги, что никогда не слышала этот голос. — Ты поверишь, если я скажу — и да, и нет.
Он подвинулся так, что я снова могла видеть Лизандро, но он приставил к его голове один из пистолетов. — Может я просто убью его. Думаю, ты станешь более сговорчивой, когда один из них умрет.
— Не делай этого, — сказала я.
Глаза Лизандро сказали мне: «Не делай этого. Чего бы они не хотели, не делай этого.» Я знала, почему они заткнули ему рот, иначе он произнес бы это вслух.
Арли медленно, тщательно произносил каждое слово. — Он один из твоих любовников? — теперь в каждом слове звучала злоба, рассудительный тон исчезал в пылу. — Если я учую твою ложь, я убью его, Анита.
— У нас был секс однажды, но, уважая желания его жены, с тех пор мы были паиньками. Видишь, и да, и нет, я не лгала. — Я пыталась успокоить свой пульс, но у меня не особо получалось. Я говорила правду, но Арли, кажется, хотел навредить Лизандро, или может он просто любил причинять людям боль.
— Желания его жены, что это значит? — он все еще держал дуло пистолета прижатым к затылку Лизандро. Я совсем не хотела смотреть, как разлетаются его мозги. Я не хотела говорить его жене и детям, что видела его смерть.
— Это значит, она сказала ему, что если он хоть раз ей еще изменит, она его бросит и заберет детей или убьет нас обоих.
Он поправил волосы Лизандро концом пистолета, практически ласкающим движением. — Думаешь, она говорила серьезно?
— Что она бросит его и заберет двоих детей? Да.
— Нет, Анита, то, что она убьет вас обоих. Она говорила серьезно?
Я пожала плечами, насколько это было возможно со связанными за спиной руками. — Я не знаю.
Он водил дулом пистолета Лизандро по лицу. — О, ну давай же, у тебя наверняка есть женское мнение.
— Я ее не знаю, — сказала я.
— Интересно, — сказал он и скользнул дулом пистолета под подбородок Лизандро. Лизандро дернулся, но Арли еще сильнее прижал дуло к его подбородку и приподнял его лицо, пока они не встретились взглядами, — Твоя жена правда убьет вас обоих?
Лизандро только бросил на него взгляд.
— Ох, кляп, как глупо с моей стороны, просто кивни. Если у тебя снова будет секс с Анитой, твоя жена убьет вас обоих?
Лизандро просто смотрел на него.
— Отвечай мне, Лизандро.
— Может он тоже не знает, — сказала я.
Арли взглянул на меня. — Не помогай ему.
— Я просто говорю, что большинство женатых парочек, которых я знаю, в гневе говорят то, что не подразумевают на самом деле, но я знаю, что она заберет его детей. Он тренирует их футбольную команду. Он не рискнет потерять детей.
Арли использовал дуло пистолета, чтобы откинуть голову Лизандро назад под таким углом, что должно быть было жутко больно, — Это правда, Лизандро? Ты ценишь свою семью?
На этот раз Лизандро сделал крошечный кивок, насколько ему позволял угол наклона шеи.
Арли убрал пистолет и дал ему вернуть голову в нормальное положение, — А ты, Анита, ценишь своего телохранителя?
Лизандро опять бросил на меня взгляд темных, злых глаз. Опять же, нам хотелось знать какой ответ нам поможет, а какой лишь навредит.
— Он мой телохранитель, он хорошо выполняет свою работу. Я ценю каждого, кто хорошо выполняет свою работу, — мои слова были спокойными, разумными, хотя пульс на шее с этим согласиться не мог, и я опасалась, что может произойти дальше. И успокоиться я никак не могла.
