В солярии Стаса не оказалось. Не было его и в гостиной, и в кухне, и в бассейне. Таня заглянула в кабинет – тоже пусто, только звонит-надрывается телефон. Кто, интересно? Очередной не доехавший до особняка гость? Охота была вежливо выслушивать его соболезнования!
Она машинально взглянула на дисплей, отображавший количество звонков. Ого: целых двадцать четыре. Продолжают скорбеть. Изображают, как им жаль Марину Евгеньевну. Удалить, что ли, все лживые сообщения скопом?
Но Таня все же нажала на «play», и кабинет заполнился приторным, будто патока, женским голосом:
– Дорогой Игорь Феоктистович! Примите мои самые искренние соболезнования! Какое горе!..
На заднем плане играла музыка, слышался заливистый смех. Таня, не дослушав, вдавила кнопку «delete». Автоответчик послушно перешел к следующему сообщению, и Таня вдруг услышала такой родной голос:
– Здравствуйте. Мне нужно срочно поговорить с Татьяной Садовниковой...
– Пожалуйста, передайте ей, чтобы немедленно мне позвонила. Мой телефон...
Голос отчима подрагивал. Что-то явно случилось.
Валерий Петрович
Полковник Ходасевич уважал безопасность, однако новые правила в аэропортах явно перехлестывали через край. Что за маразм, когда трехлетнего мальчишку заставляют снимать сандалики? И зачем глубоко беременную женщину несколько раз гонять через «рамку»?
Валерий Петрович не сомневался: среди окружавших его пассажиров террористов нет. Он, конечно, прекрасно знал, что невозможно определить преступника по внешнему виду или по глазам. Но безошибочно улавливал флюиды страха, исходящие от тех, кто готов на все. Сейчас, он чувствовал, все безопасно, мирно. Однако аэропортовская служба безопасности работала строго по инструкции – проверить без исключения всех, и плевать, что громкоговоритель повторяет: регистрация на рейс 843 до Сочи закончена, а девушка по ту сторону, за стойкой, кричит:
– Кто на рейс 843? Проходите без очереди!
Но досмотр все равно тянется бесконечно. Свистушка с металлоискателем в руках важно хмурит брови, небрежно укоряет его, пожилого человека:
– Сами виноваты, надо было заранее приезжать... Снимайте ботинки, куртку, ремень.
Он с трудом удержался от резкости. Еще минимум пять минут потерянного времени. Если, не дай бог, он не успеет на этот борт, следующий будет лишь в семь утра.
Ходасевич, покуда ехал в аэропорт, набирал номер особняка Холмогоровой минимум раз двадцать. Несколько раз даже – при всей неприязни к подобной технике – пообщался с автоответчиком. Просил падчерицу срочно – чрезвычайно срочно! – ему перезвонить. Хотя всегда раньше придерживался правила: никогда не выдавай конфиденциальной информации в общедоступное поле.
Мобильник затренькал в самый неудобный момент: Валерий Петрович как раз снял ботинки и, кряхтя, облачал стопы в бахилы. Отставив пластиковую коробку, куда уже уложил обувь, он поспешно нажал на «прием».
– Слушаю!
За спиной тут же заскрипел возмущенный женский голос:
– Мужчина! Вы нас задерживаете!
– Валерочка! – донеслось из трубки.
– Господи, Таня... – выдохнул полковник.
– Товарищ! – прикрикнула на него служительница. – У нас всего два лотка! На всех! Немедленно ставьте свои ботинки на ленту!
Ну что за бред?!
И Ходасевич без перехода добавил:
– Я в Шереметьево-I. Вылетаю рейсом в двадцать два ноль-ноль.
– Куда? – опешила падчерица.
– К тебе. В Сочи.
Он прижал трубку ухом, начал вставать. В спину стрельнуло острой болью.
– Регистрация на рейс 843 закончена! – в который уже раз выдал громкоговоритель.
Полковник наконец водрузил пластиковый лоток с обувью на транспортер. Таня, кажется, была в шоке.
– Валерочка, я, конечно, очень рада, – лепетала в трубке она. – Но сейчас ведь уже половина десятого... твой самолет, получается, только в начале первого прилетит... Я, наверное, не смогу тебя встретить...
Он отрубил:
– Помолчи, Татьяна.
Валерий Петрович редко позволял себе говорить в таком тоне. Хотя иногда есть смысл и в грубости: тетка на предполетном контроле сразу взглянула на пассажира с уважением. Еле чиркнула по массивной фигуре сканером, проговорила:
– Проходите.
Он, прижимая телефон ухом, выловил из аппарата коробку с обувью. Начал, кряхтя, надевать туфли.
А Таня залепетала:
– К тому же здесь похороны, чужие люди, и не очень удобно...
Ходасевич наконец натянул ботинки. Доковылял до стойки регистрации. Протянул озабоченной девушке билет и паспорт.
– Регистрация закончена! – возмущенно пискнула та.
