Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
– Иди, – устало сказала Варвара Несторовна.
Она не шелохнулась, когда хлопнула входная дверь. Смерть Неделина открыла для нее всю полноту и глубину ее одиночества. Ни одна из соседок не пришла к ней посидеть, поплакать, разделить свалившееся несчастье. Ни одна подруга не позвонила, не предложила приехать, переночевать… Варвара Несторовна никого не винила, ни на кого не обижалась: с соседями она сама не водилась, подруг у нее не было. Приятельниц, знакомых и сотрудников она привыкла держать на расстоянии.
Узнав о гибели Неделина, приезжал коммерческий директор его фирмы, говорил ненужные, заученные фразы, обещал помощь.
– Вы не волнуйтесь, Варвара Несторовна, – отводя глаза, бормотал он. – Мы все сами сделаем. Я уже отдал распоряжения, обо всем договорился. И кафе заказал.
Она молча стояла, смотрела, как он то вынимает, то засовывает руки в карманы. Черное платье из французского гипюра удивительно шло к ее побледневшему лицу, синим глазам. Коммерческий директор потому и отводил взор, что в нем сквозило неподобающее случаю восхищение.
Чуть погодя позвонил из салона администратор Скоков, неуклюже выражал соболезнования, предлагал свои услуги. Варвара Несторовна отказалась.
И теперь она сидела на кухне одна-одинешенька, смотрела на желтое пламя свечи, пытаясь ощутить себя вдовой. Вся ее жизнь с Неделиным должна была пройти перед нею, но ничего подобного не происходило. Упорно приходили на ум его ухаживания в Кинешме, его путаные, судорожные объяснения в любви, поспешная женитьба… и сразу память перекидывалась на рождение сына, на то, как Иван приехал забирать ее из роддома – на новой машине, с огромным, роскошным букетом роз. В коридоре выглядывали из окон другие женщины, завистливо перешептывались…
Больше ничего из совместно прожитых лет не вспоминалось. Словно их и не было. Потрескивая, оплывала свеча… жуть подкрадывалась из темных углов.
Варваре Несторовне стало не по себе. Одиночество окружало ее с детства, когда она просыпалась в темном, мрачном доме, слушая, как где-то на реке гудит пароход, уплывает к светлым, шумным городам, в другую, веселую и недоступную ей, Варьке, жизнь. Как она мечтала, стремилась в эту жизнь… а вон как все обернулось!
– Богатое воображение до добра не доведет… всякая выдумка – от беса, не от бога… Дьявольские прельщения!
Кто же говорил ей это? Отец или мать?
Госпожа Неделина положила голову на руки, закрыла глаза и незаметно задремала. Ей снились глинистые волжские берега, туманы над водой, почерневшая рубленая церквушка на косогоре. Туда Варьке ходить было нельзя: запретили строго-настрого.
– Убью, если узнаю! – дико вращая глазами, пугал отец. – То не божьи слуги, то – отступники, впавшие в ересь! Предали веру, и исчезла из мира благодать…
Она поверила. На стене, напротив ее кровати, висела репродукция картины Сурикова «Боярыня Морозова».[3]Отец ездил в город по каким-то делам и привез картину.
– Сие не лики бесовские, – приговаривал он, вешая «Боярыню» на вбитый гвоздь. – Сие сестра наша, мученица за истинную веру! Пущай висит тута, а ты гляди!
Варя боялась одержимых, исступленных глаз боярыни Морозовой, всего ее горящего фанатичным огнем лица. Такая испепелила бы, сама, не дрогнув, взошла бы на костер и других бы за собой увлекла.
– Жертвовать надобно… – бормотал отец, толкая мать на колени. – Да не прилюдно, напоказ, а один на один с богом! Мы свой обет, Прасковья, еще не исполнили.
Черные, бездонные глаза боярыни впились в Вареньку, присосались к ней и долго ее преследовали. Вот и сейчас загорелись они над ней, заполыхали жертвенным огнем… выполз из глазниц, перевиваясь золотыми кольцами, змей-искуситель, «зело прекрасный», грянулся об землю и превратился в Рихарда – молодого, страстного, – потянулся ее обнять… «Плати за грехи свои… – зашептал горячо, приникая губами к ее уху. – Не скупись, Варюшка, душа моя ненаглядная! Грех-то сладок, да расплата больно страшна. Глаза твои ведут к смерти… и стези твои к мертвецам…» И зазвенели заполошно колокола славного града Китежа, разгорелись кровавым заревом костры, пожирающие грешников… все смешалось в жарком адском пламени…
– Аа-а-аа-а-а! А-а-а! – закричала Варвара Несторовна и… проснулась.
Оглянулась в смятении – сидит она в своей кухне, на диванчике, опершись руками о стол, а не горит в геенне огненной, как во сне привиделось. И не колокола то звенят, а разрывается в холле телефон.
Еле-еле поднялась она, встала и на ватных ногах побрела к телефону. Звонил Рихард.
– Может, мне приехать? – спросил он. – Побыть с тобой до утра?
– Во всем я виновата, – сказала она, все еще находясь под влиянием сна. – Сначала Зина… потом Лужина, Иван… мертвецы… Мертвецы! Кто следующий?..
Ее лицо горело, тело сотрясала крупная дрожь.
– Что с тобой? – испугался Рихард.
Варвара Несторовна провела рукой по лбу – он был горяч и влажен от испарины, черные завитки волос прилипли к вискам.
– У меня, кажется, температура… Мне плохо! Я боюсь…
– Через полчаса я буду у тебя.
– Нет! – вскрикнула она. – Нет… Это… неприлично. Умер мой муж… И ты… Тебе нельзя быть здесь.
Рихард согласился, что она права.
– Я позвоню Марианне, – предложил он. – И привезу ее. Она все-таки врач.
– Нет… не надо. Я сама.
Неделина заплакала.
– Не бойся, я не буду подниматься в квартиру, – успокоил ее Владин. – Только привезу Марианну, удостоверюсь, что у вас все в порядке, и уеду домой.
У Варвары Несторовны потемнело в глазах. Она выронила телефонную трубку и мягко, вяло осела, опустилась на пол.
Приехавшая Былинская долго звонила, потом толкнула дверь, которую, уходя, забыл закрыть на замок Максим, вошла в темноту и запах перегоревших свечей, нашла выключатель… Яркий электрический свет ударил в глаза. Посреди холла у телефона лежала Неделина. Марианна, внутренне холодея, опустилась на корточки рядом с ней. Варвара Несторовна была жива, но без сознания, она вся горела.
Марианна позвонила на мобильный Рихарду, который ждал внизу в такси.
– У нее жар, беспамятство… – объяснила докторша. – Скорее всего нервное. Это бывает. «Скорую» вызывать не буду, думаю, сами справимся.
– Если что, звони.
Марианна положила трубку и занялась хозяйкой квартиры. Ей удалось привести Неделину в чувство, уложить в постель. Через полчаса она уже спала, беспокойно вздрагивая во сне.
Госпожа Былинская устроилась рядом, в мягком кресле, и задремала. Сквозь дрему ей вспоминался нищий – как они стояли под проливным дождем и смотрели друг на друга.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
