В этом контексте стоит присмотреться к Бельгии. Она могла бы направить свои стопы в группу стран, образующих северное ядро, если таковое будет существовать. Но Германия может и воспротивиться из тех соображений, что у Бельгии высок уровень государственного долга. В этом случае Бельгия, по всей вероятности, повернулась бы лицом к Франции в попытке создать с ней более тесную ассоциацию, а то даже и примкнуть к самой Франции.
Но более вероятен другой вариант, когда Бельгия попросту распадется на части, ведь она уже многие годы балансирует на этой грани. Тогда южная франкоговорящая часть Бельгии отойдет к Франции, а северная, где преобладает фламандский язык, устремится в Нидерланды. В конце концов, не стоит забывать, что Бельгия в политическом плане представляет собой образование, искусственно созданное в 1830 г. не без участия Великобритании с целью не допустить, чтобы эти земли, а в особенности устье реки Шельды и порт Антверпен, попали в руки Франции. Эти соображения в настоящее время утеряли актуальность.
Несколько особняком в европейском раскладе стоят Греция и Ирландия. Обе могут, оставаясь одиночками, интегрироваться в новую европейскую зону свободной торговли и присоединиться к каким-либо формам европейского сотрудничества, не стремясь при этом к более тесной ассоциации с другими европейскими странами. Однако у Ирландии помимо этого есть еще один вариант выбора – выстроить ту или иную форму тесной ассоциации с Великобританией. Правда, по совершенно очевидным историческим причинам здесь наверняка возникло бы множество препятствий.
Если Европа действительно двинется по пути образования группировок, возникнет серьезная проблема с бывшими социалистическими странами Центральной и Восточной Европы. Некоторые из них, вероятно, будут искать более прочных связей с возглавляемым Германией блоком, если таковой возникнет. Другие могут предпочесть объединение друг с другом или какие-то формы ассоциации с Великобританией. Предположим, что в Европе сформируются связи в русле свободной торговли и возникнет какая-либо форма общеевропейского сотрудничества в таких областях, как коллективная оборона и охрана окружающей среды. Тогда все эти государства могут предпочесть ни с кем не искать союзов, а идти своей дорогой.
Стоит ли говорить, что для постсоветских государств в случае распада Евросоюза серьезным поводом для тревоги станет опасность вновь оказаться втянутыми в сферу влияния России. Все страны – члены Евросоюза, прежде входившие в социалистический блок, сегодня состоят в НАТО. И если Евросоюз распадется, значение НАТО как главного бастиона против набирающей силу России, несомненно, возрастет. На самом деле, членство в ЕС во многом совпадает с участием в НАТО. Из 28 стран – членов НАТО только шесть не входят в Евросоюз: Албания, Канада, Исландия, Норвегия, Турция и США; а из 28 стран – членов Евросоюза лишь шесть не состоят в НАТО: Австрия, Кипр, Финляндия, Ирландия, Мальта и Швеция (рис. 10.2).
Парадокс в том, что, с точки зрения многих людей, главное, ради чего следует сохранять Евросоюз, – это противостояние России. А ведь европейская оборонная политика представляет собой особенно слабое место Евросоюза. Правда, некоторые страны – члены ЕС возражают против затрат на оборону в том объеме, какой бы потребовался, чтобы сделать из Евросоюза военную силу, способную противодействовать России. В обозримом будущем обороноспособность Европы, по всей вероятности, будет зависеть от НАТО и от двух европейских государств, которые обладают значительной военной мощью и не раз доказывали в прошлые исторические времена свою готовность ею воспользоваться. Речь идет о Великобритании и Франции.
Рис. 10.2. Членство европейских стран в Евросоюзе и НАТО. Источник: www.nato.int; www.europe.eu
Как решить турецкий вопрос
Конец Евросоюза сегодня мог бы создать шанс интегрировать в новые сообщества три страны, ныне остающиеся за пределами европейского объединения. Две из них, Норвегия и Швейцария, представляют собой весьма скромное приобретение, зато третья страна стала бы куда как крупным, серьезным выигрышем. Я имею в виду Турцию. Лидеры Евросоюза, настаивая на необходимости тесного фискального и политического союза, фактически оставляют Турцию за бортом. Европейские избиратели никогда не потерпят, чтобы Турция вошла в ЕС на условиях полноправного и равного членства. Лидеры государств прекрасно понимают это и потому, как могут, медлят с решением по Турции. Проволочки в этом вопросе и так уже оттолкнули Турцию, и есть риск, что это побудит Турцию еще дальше проследовать курсом на восток и, не ровен час, встать на путь создания исламского государства. Вот тогда последствия действительно будут губительными. По веским стратегическим причинам очень важно, чтобы Турция прочно обосновалась в стане Запада.
Таким образом, проверкой на прочность будущей ассоциации стран Европы станет вопрос: а сможет ли Турция в рамках этого формата играть роль столь же полноценную и равную, как и другие участники объединения? В нынешнем формате Евросоюз совершенно явно не выдерживает этой проверки. Мое же предложение – ЕАСТ плюс сотрудничество в области охраны окружающей среды и коллективной обороны (в рамках НАТО) вкупе с более тесным объединением тех стран, которые пожелают этого, – вполне всех устроили бы.
Все более тесные торговые связи с США
Шансы каждой европейской страны на благополучное существование за пределами ЕС значительно возрастут, если увенчаются успехом ныне проходящие переговоры между Евросоюзом и США об образовании североатлантической зоны свободной торговли, официально называемой Трансатлантическим торгово-инвестиционным партнерством (ТТИП). Если переговоры дадут результат, то будет заключено соглашение индивидуально с каждым участником этого партнерства (даже в том случае, если он впоследствии выйдет из состава ЕС), а также с какой-либо организацией или группировкой, которая придет на смену Евросоюзу.
Если соглашение по ТТИП будет достигнуто, это позволит создать торговый блок, на который придется примерно половина всего мирового производства. Потенциальный выигрыш для Евросоюза оценивается в 100 млрд фунтов стерлингов в год, для США – в 80 млрд фунтов стерлингов, а для остального мира – в 85 млрд фунтов стерлингов ежегодно.
На карту поставлена такая важная вещь, как возможность устранить ряд ныне действующих в международной торговой практике требований и дублирования, создающих барьеры для торговли. Например, в автомобильной промышленности производителям приходится дважды проводить краш-тесты, чтобы их продукция соответствовала почти идентичным, но все же различающимся требованиям к безопасности транспортного средства. Точно так же и фармацевтическим компаниям приходится проводить по два отдельных набора клинических испытаний, а косметическим фирмам – снабжать свою продукцию двумя отдельными наборами маркировок.
