– Все это безумие и больше ничего. – Спайви задумчиво наморщил лоб. – Вот что. Езжайте в управление и возьмите ордер на обыск в Спрингдейле. Через десять минут я заберу наших телезвезд, и тогда решим, что мы имеем.
– Вы кого-нибудь пошлете снять отпечатки в доме Лэндерса?
У Спайви зазвонил мобильник. Он глянул на номер, отключил телефон и пробурчал:
– Господи. Угомонись, Дюпри.
– Так что с отпечатками?
– Сразу как закончим здесь.
Каролина всплеснула руками и пошла прочь. Обогнув телевизионщиков, она помахала Блантону.
Тот приблизился, смущенно скребя загримированное лицо:
– Как я выгляжу?
– Я знаю, где Райан, – сказала Каролина.
– Где?
– В Спрингдейле. Это на севере, в часе езды отсюда. Поедете со мной?
– Да. Только сначала здесь закончу.
– Я еду сейчас.
– Это недолго. – Блантон оглянулся на Макдэниэла, который с ассистенткой обсуждал следующий кадр. – Не хочу оставлять его одного. Мне надо знать, чего он им наговорит.
Терпение Каролины иссякло. Она развернулась и пошла к своей машине.
– Мисс Мейбри! – Блантон ее догнал.
– Какая разница, что он им наговорит! Ну расскажет, что вас турнули из ФБР. Эка важность!
Блантон напрягся:
– Что он вам сказал?
– Ничего.
– Нет, говорите.
Каролина зашагала дальше.
– Мисс Мейбри. – Блантон трусил рядом. – Если он набрехал, что я брал трофеи, то это вовсе не так, и я бы хотел…
Каролина остановилась:
– Какие еще трофеи?
– Ну, всякие мелочи… с места преступления, на память. Все было не так. Меня оправдали. Ну да, кое-что я брал. Стреляные гильзы. Требования выкупа. Наручники. – Блантон посмотрел в небо. – Зубы.
Каролина отшатнулась. Он это заметил:
– Будет вам. Я брал для исследования. Следы укусов и все такое. Я работал над первой книгой. Я вовсе не… – Блантон оглянулся на Макдэниэла и зло процедил: – Эта сволочь завидовала, что я пишу книгу, и пустила слух, будто я коллекционирую зубы!
Каролина вскинула руки – все, хватит! – и пошла к машине. Блантон остался на месте. По насыпи она поднялась к дороге и лишь тогда оглянулась. Блантон так и стоял, глядя ей вслед.
За его спиной горели прожектора, маленькими лунами отражавшиеся в темной реке, подернутой рябью. Точно дурнота, накатила одинокость. Каролина посмотрела вверх по течению, где в полумиле был водопад, потом перевела взгляд на поле в сорняках, где нашли первые трупы, а сейчас стоял Блантон.
В бесконечном споре о сознательном и подсознательном главный интерес Блантона и Макдэниэла – их собственные персоны и собственная перекошенная психика. Каролина села в машину и, отдышавшись, постаралась представить, кем надо быть, чтобы хранить у себя зубы мертвой женщины. Она одна, всегда одна. Аналитики расследуют свое преступление, а она – совсем другое.
Чувствуя себя бесконечно одинокой, Каролина достала телефон, собираясь позвонить Дюпри, и вспомнила осекшийся вызов. Может, это он и звонил? Проверила непринятые вызовы. Нет, не Дюпри, кто-то незнакомый. Код 328. Северный район.
Каролина запустила мотор и поехала вдоль речного берега. Дюпри сказал, что собирается перекусить. Каролина набрала неизвестный номер. Через два гудка включился автоответчик: «Говорит Кевин. Сейчас я не могу подойти к телефону. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню».
Что за Кевин? Каролина дала отбой, не оставив сообщения. Дорога взбиралась на холм. Кевин. Каролина позвонила в управление и попросила выяснить, чей это номер. Через минуту оператор ответила:
– Телефон зарегистрирован на Кевина Верлока.
Имя ничего не говорило.
– Какой адрес?
– Фоллс-авеню. На северном берегу. Такая круча, там всего пара домов.
Каролина посмотрела на темный северный берег:
– Далеко от моста Мейпл-стрит?
– Туда ведет проселок. В общем, не так чтоб очень далеко.
– Спасибо.
За мостом стояла непроглядная тьма, а на этом берегу вдали горели прожектора съемочной группы. Звонок с северного берега. Теоретически оттуда видно все, что происходит на южном.
Каролина переехала через мост и свернула к Фоллс-авеню.
52
Задний двор Кевина Верлока оканчивался небольшим уступом, за которым был глубокий, ярдов в шестьдесят, обрыв к реке. На берегу, изрезанном овражками и заросшем сорняками, Рэй-Линн Пирс скорчилась в ложбинке, ожидая смерти. В бок впились колючки, ломило затекшие ноги. За спиной журчала вода, словно кто-то наполнял ванну. Рэй-Линн понимала, что река – ее единственный шанс. Уж лучше утонуть, чем снова оказаться в лапах мужика из красного пикапа.
Луч фонарика рыскал по кустарнику. Рэй-Линн зажала рукой рот. Мужик кряхтел, спускаясь по берегу.
– Я знаю, что ты там. – Голос его был странно спокоен, словно все в порядке вещей. – Помнишь меня?
Мужик хотел, чтобы Рэй-Линн завопила и рванула куда глаза глядят. Но она приказала себе замереть. Луч ушел к воде, а потом снова вернулся к кустарнику.
– Девонька, – послышался голос старика. Рэй-Линн казалось, что старик и мужик стоят прямо над ней. По щекам ее катились слезы. – Выходи. Он тебе ничего не сделает.
Мужик рассмеялся:
– Номер не пройдет, пап. Она знает, что к чему. – И крикнул: – Ты ведь знаешь, правда?
– Может, отпустим ее, Кевин? – тихо проговорил старик.
– Иди-ка в дом, пап. Я скоро.
У Рэй-Линн уже сводило ноги. Она изготовилась броситься к реке, но луч вновь прочесал кустарник.
– Следы моих пальцев на горле-то остались, а? Еще чувствуешь мою хватку? – Мужик дышал тяжело. – Кстати, ты не отработала свои деньги. За тобой должок.
Зашумело, как будто мужик упал. Клацнув о камень, фонарик уставил луч в небо.
– Кевин! – вскрикнул старик.
Рэй-Линн хотела вскочить, но словно приросла к земле. Она открыла глаза и прямо перед собой увидела ноги. Мужик только притворился, будто упал. Он поднял фонарик. В другой руке он держал пистолет.
– Все в порядке, пап, – сказал мужик. – Привет, Рэй-Линн. Тебя ведь так зовут, да? Как думаешь, откуда я знаю твое имя? Твоя подружка сказала. Риса. Помнишь Рису? Я ее подцепил, когда ты слиняла. Хочешь узнать, что я с ней сделал? Я тебе покажу.
Рэй-Линн закусила губу, чтобы не расплакаться в голос. Потом зажмурилась и представила, как вместе с Рисой и Шелли взберется на искусственную гору Они разопьют бутылку вина, и в кои-то веки мир будет под ногами у них, а не наоборот.
