— Выключи звук, — велела Дорин телевизору. — Но у тебя ведь было видение, — сказала она мужу. — И к какому времени оно относилось? Сто пятьдесят лет вперед?
Ллойд покачал головой.
— Дальше, — тихо произнес он. — Намного дальше.
— На миллионы лет, — ответил Ллойд. — На миллиарды.
Дорин негромко рассмеялась.
— Да ну тебя, дорогой! Наверное, это был сон. Просто ты будешь жив в будущем. Будешь спать, и тебе приснится сон.
Ллойд задумался. А вдруг Дорин права? Может, действительно то, что он видел, было сном? Но все выглядело так ярко, так реалистично…
А ведь ему было шестьдесят шесть лет. Неважно, на сколько лет все они скакнули вперед… Если видение было у него, то у людей помоложе видения тоже должны были быть. Но Джейк Горовиц был на четверть века моложе, да и среди сотрудников Эй-би-си наверняка хватало двадцатилетних и тридцатилетних.
И никто из них не сообщил о том, что у них были видения.
— Не знаю, — наконец произнес Ллойд. — На сон похоже не было.
32
Будущее можно изменить. Это стало очевидным, когда реальность отклонилась от показанной первой порции видений. Наверняка можно было изменить и это будущее.
Очень скоро, в ближайшем будущем, разработают некий метод достижения бессмертия или чего-то чертовски близкого к бессмертию и Ллойд Симкоу пройдет через эту процедуру. Процедура будет, конечно, значительно сложнее, чем просто замена исходного тела на новое, созданное на основе хромосом человека, стремящегося к бессмертию. Но в любом случае этот метод явно будет работать — как минимум в течение нескольких сотен лет. Затем биологическое тело Ллойда будет заменено более выносливым, как у робота. Он проживет долго-долго и обязательно увидит поцелуй Млечного Пути и туманности Андромеды.
Итак, ему ничего не остается, как уговорить Дорин пройти процедуру обретения бессмертия. Сколько бы это ни стоило, каковы бы ни были критерии отбора, он должен добиться того, чтобы его жену включили в программу.
Без сомнения, кроме него, существовали и другие люди, которые станут бессмертными. Он не мог быть единственным, получившим послание. Ведь под конец своего видения он уже не был одинок.
Но эти люди, как и он, пока хранили молчание, пытаясь осмыслить, что предстало перед ними в видении. Возможно, когда-нибудь все будут жить вечно, но не из этого поколения, поколения 2030 года. Бессмертие, вероятно, суждено познать лишь горстке избранных.
Ллойд решил разыскать их. Может, поместить сообщение в Интернете? Нет-нет. Не так прямолинейно. Не стоит начинать с вопроса о том, были ли у кого-нибудь на этот раз видения. Нет, действовать нужно было тонко. Возможно, ключевым понятием здесь должна быть сфера Дайсона. Даже те, кто не понял, что предстало перед ними в последнем видении, вернувшись в настоящее, почти наверняка захотели разобраться в этом, и термин должен был обязательно всплыть во время поисков в Интернете.
Да, он найдет их. Он найдет других бессмертных.
Или они найдут его.
Ллойд гадал, не Митико ли встретилась ему на белоснежной равнине далекого будущего.
И тут пришло письмо. Его пригласили в Торонто. Короткое послание по электронной почте: «Я тот нефритовый человек, которого вы видели в своем видении».
Нефрит. Конечно. Не зеленый мрамор, а нефрит. Он никому не рассказывал об этой части своего видения. Да и как он мог рассказать Дорин о том, что увидел не ее, а Митико?
Но это была не Митико.
Ллойд вылетел из Монпелье и добрался до аэропорта. Рейс был международный, но с канадским паспортом Ллойд быстро преодолел зону таможенного досмотра. Около выхода из терминала его ждал водитель, державший в руках плоский компьютер с фамилией «СИМКОУ» на экране. Лимузин полетел — в буквальном смысле — вдоль Четыреста седьмой улицы, потом — вдоль улицы Йондж, а потом — на юг, к высотному жилому дому, на первых уровнях которого располагались книжный и продуктовый супермаркеты и кинотеатр.
— Если бы вы могли спасти от смерти только крошечную часть человечества, кого бы вы выбрали? — спросил у Ллойда, сидевшего на обтянутом оранжевой коже диване, мистер Чэн. — Как бы вы удостоверились в том, что выбрали именно величайших мыслителей своего времени? Несомненно, может быть сколь угодно принципов отбора, но я остановился на лауреатах Нобелевской премии. Самые лучшие врачи! Самые выдающиеся ученые! Самые гениальные писатели! И конечно, самые известные гуманисты — те, кто награжден Нобелевской премией мира. Конечно, каждый год возникают споры по поводу справедливости решения Нобелевского комитета, но в целом лауреаты получают свои награды заслуженно. И мы начали подбираться к нобелевским лауреатам. Естественно, тайно. Можете себе представить, какая бы поднялась шумиха, если бы стало известно, что бессмертие возможно, но только для избранных? Нас просто не поняли бы. Не поняли бы, что процедура невероятно дорогая и что она еще несколько десятков лет не подешевеет. О, вероятно, впоследствии мы сумеем найти более экономичные способы, но сейчас можем себе позволить подарить бессмертие только нескольким сотням человек.
— Включая вас?
— Раньше я жил в Гонконге, доктор Симкоу, но уехал оттуда не без причины, — пожал плечами Чэн. — Я капиталист, а капиталисты считают, что разбогатеть можно, только работая в поте лица. Процедуры обретения бессмертия не было бы вообще без тех миллиардов, которые мои компании инвестировали в ее разработку. Да, я избрал себя тоже. И это мое право.
— Если вы охотитесь за нобелевскими лауреатами, как насчет моего коллеги, доктора Теодосиоса Прокопидеса?
— Ах, да. Нам показалось логичным предлагать процедуру бессмертия с учетом возраста: сперва более пожилым людям, потом — тем, кто помоложе. Но доктор Прокопидес, несмотря на его молодость, следующий в нашем списке. Если Нобелевская премия вручается группе ученых, они получают «эликсир» бессмертия одновременно. — Пауза. — Знаете, я ведь однажды встречался с Тео. Двадцать один год назад. Мое первое видение было связано с ним. Он тогда искал информацию о своем потенциальном убийце, что и привело его ко мне.
— Помню. Тогда мы были вместе в Нью-Йорке, и оттуда он полетел в Торонто. Он рассказал мне о встрече с вами.
— А он говорил вам, что я ему сказал? Я ему сказал, что душа бессмертна, а религия — нечто вроде справедливой награды. Я сказал ему, что его ждут великие дела и в один прекрасный день он обретет великую награду. Я еще тогда был близок к разгадке. В конце концов, судя по всему, у меня в первый раз не должно было быть никакого видения: уже сейчас, по идее, меня не должно было быть или, в лучшем случае, меня возили бы исключительно в инвалидной коляске. Конечно, я даже и не предполагал, что мои сотрудники сумеют раскрыть секрет бессмертия, но эта тема меня давно интересовала, и когда в видении я узрел себя в прекрасной для моего более чем преклонного возраста форме, то понял, что причина именно в этом. Я хотел намекнуть вашему другу, не выдавая всех своих секретов. Хотел сообщить ему, что если он проживет достаточно долго, то ему будет предложена величайшая из наград: бесконечная жизнь. — Пауза. — Вы с ним часто встречаетесь?
