– Здравствуй, Кэйлен, милая. Рада снова тебя увидеть.
– Кейси, очень мило с твоей стороны, что ты смогла приехать. Спасибо.
Кэйлен склонила голову набок, пытаясь сдержать смех. Кейси заметила это и перешла в наступление:
– Симпатичное платье. Тебе идет. Если выходишь замуж за рыбака, – Кейси сморщила нос и понизила голос, – вряд ли можно позволить себе что-то получше.
Кто-то из гостей охнул, но Кэйлен не растерялась:
– Интересно, за кого тебе придется выйти замуж, чтобы хватило на целое платье.
Сидящие за столиком разразились смехом. Кейси возмущенно распахнула рот. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Невеста снова взяла меня под руку, и мы продолжили обход.
– Кэйлен Оушен Шафер! Что в тебя вселилось? – шепотом спросил я.
– Она оскорбила моего мужа, – ответила Кэйлен, глядя мне в глаза.
Почему-то Кейси не осталась на разрезание свадебного торта.
Очень жаль, потому что Кэйлен выбирала его лично. Торт был восхитительным. Никто не мог отрицать, что кулинарные вкусы моей жены на высоте. Она могла бы стать шеф-поваром, будь у нее желание. Но Кэйлен считала свою любовь к вкусной еде пороком и жаловалась, что после возвращения в Порт-Клайд поправилась на десять фунтов.
Я не понимал, о чем она говорит.
Где-то посреди кидания букета невесты, хороводов и объятий с родственниками я ухитрился ее потерять. Я решил, что она с Беном и Джулией, и отправился искать их. Они стояли на причале со спящей Бекс на руках.
– Видели невесту? – спросил я.
– Как можно потерять единственную девушку в белом? – огрызнулся Бен.
– Сам поражаюсь! Здесь столько народу, да и темнеет уже. Вы ее видели?
Я вытянул шею, всматриваясь в танцующих.
– Вон она, – указала Джулия.
Я обернулся и увидел, что Кэйлен, опустив голову, идет к нам с охапкой подарочных коробок. Мне показалось, что она плачет. Шампанское мигом выветрилось, и я ринулся к ней:
– Кэйлен, солнышко, что случилось?
– Все хорошо. Я только что поговорила с твоими родственниками, они были так добры ко мне. – Она шмыгнула носом. – Почему ты не сказал, что у вас в семье есть глухие? Мы могли бы найти сурдопереводчика. – Она выглядела расстроенной.
Язык жестов. Один из загадочных остатков ее прошлой жизни. Кэйлен обладала терпением святой и поразительным вкусом. Когда Бекс плакала и я шел менять подгузник, она останавливала меня и говорила, что сейчас малышка голодна. Словно различала ее крики. Она забыла о некоторых предпочтениях – например, теперь она любила весну больше, чем осень, говорила, что это как-то связано с дождем, и сперва не могла вспомнить, как играть в покер, но сохранила знание языка жестов. Мы решили, что это мышечная память.
– Милая, у нас в семье нет глухих.
– Как же нет? Они только что поздравили меня и передали подарки. Видишь, – кивком указала она на коробки.
Их было три. Бутылка с темно-синей жидкостью, в которой плавали морские ракушки. Черная бархатная коробочка для драгоценностей. И квадратный конверт, похожий на те, в которых приходили мои счета, но из очень плотной бумаги.
– Что это? – спросила Джулия.
– Не знаю. В бутылке, по всей видимости, вода.
– Погоди. – Я остановил девушек, пока они не отклонились от темы. – Кэйлен, кто тебе это подарил?
– Три женщины. Они глухие и сказали, что ваши родственницы. На языке жестов. Да тут практически все ваши родные.
– За исключением туристов, которых ты все пытаешься накормить, – ответил Бен.
– Как их зовут? – спросил я.
Я мог не вспомнить с ходу некоторых троюродных сестер, но имена должны освежить память.
– Ой! Они не сказали, а я забыла спросить.
Кэйлен бросила на меня извиняющийся взгляд – вдруг я расстроился. Нельзя на нее давить. Она и так празднует свадьбу на глазах у толпы незнакомых людей, наверняка у нее голова кругом идет.
– Прости, милая. Все хорошо. – Я погладил Кэйлен по голове и вытер последние слезинки. – Что они такого сказали, что ты расплакалась?
– Ничего. Они были очень добры. Просто выглядели такими грустными. И я почувствовала близость к ним. Мне было больно видеть, как они уходят.
Кэйлен растерянно уставилась себе под ноги. Бедняжка. Сможет ли она когда-нибудь окончательно успокоиться? Я сделаю все, что в моих силах.
– Так они ушли? – спросил я.
– Да. Обнялись на прощание и ушли.
Ну, кто бы это ни был, Кэйлен они не обидели. Я потом выясню их имена и поблагодарю за подарки.
– Интересно, почему они просто не оставили коробки на столе? – протянул Бен.
– Да, очень мило с их стороны вручить подарки тебе лично.
В голосе Джулии звучала легкая горечь. Некоторые родственники не одобряли их поспешную с Беном свадьбу. Я не понимал, чтó им не нравится. Давно было ясно, что Бен с Джулией поженятся. Если честно, родственники должны радоваться, что нашлась женщина, готовая терпеть вспыльчивость Бена. И кто способен устоять перед Бекс?
– Можешь начинать праздновать уже сейчас. Открывай! – велел Бен.
Кэйлен застенчиво улыбнулась. Как я смогу в чем-либо отказать ей?
– Да, давай, – поддержал я.
– Только бутылку не открывайте, хорошо? – велела Кэйлен. – Она мне нравится, поставлю ее рядом со своей кроватью. Вернее, нашей кроватью.
Мысль о Кэйлен и кроватях на миг увела меня в сторону. Кэйлен выглядела сегодня потрясающе. Шея и плечи так и манили к себе, умоляя о поцелуях. А обтягивающее платье скрывало соблазнительные формы, которые мне наконец-то доведется увидеть. Кэйлен покраснела, видимо, ее мысли устремились в том же направлении. К реальности нас вернул голос Джулии:
– Тогда давай посмотрим, что в бархатной коробке. Наверняка драгоценности.
Ладно, хватит мечтать.
Кэйлен передала мне бутылку с водой, чтобы освободить руки. Внутри коробочки на черной подушке лежало изящное золотое кольцо с изумрудом в окружении крохотных бриллиантов. Как раз во вкусе Кэйлен – красивое, но скромное.
– Ох, какая прелесть! – выдохнула она, любуясь подарком.
Ситуация показалась мне немного нечестной. Если эти женщины – мои родственницы, то почему все подарки достались Кэйлен? Что мне делать с бутылкой воды и кольцом?
– Оно, должно быть, старинное! Примерь его.
Если Джулия и завидовала, то хорошо скрывала это. Я почувствовал к ней благодарность.
– Нет уж. На сегодня с меня достаточно новых драгоценностей.
Кэйлен бросила на меня многозначительный взгляд. Я коснулся своего обручального кольца. Мне нравилось ощущать его на пальце.
