Иногда выплывавшая из-за облаков луна ярко освещала своим сиянием дорогу, и тогда капитан пускал своего скакуна легким галопом. Джемме ничего не оставалось, как переводить свою лошадь на более быстрый аллюр и изо всех сил держаться на лошади. Она скакала позади Мэтью, и он не видел ее лица, на котором отчетливо отражался страх. К счастью для Джеммы, ее мерин менял свою скорость в зависимости от скорости коня капитана: спокойно трусил по темным тропинкам, переходил на шаг, если путь был едва различим, и пускался рысью, когда дорога была ровная и ее освещала луна.
Ощущение, что под тобой движется живое существо, было поразительным, необычным. Поначалу ей даже доставляло удовольствие чувствовать ровный мерный ход сильного животного, ощущать исходившее от него тепло, похлопывать его по грубой шерсти. Однако положение в дамском седле, в котором приходилось ей скакать как женщине, оказалось довольно-таки неестественным, возможно, оттого, что у Джеммы было мало опыта, и, когда у нее немного погодя затекли ноги, она испугалась, что из-за полного их онемения может свалиться вниз с лошади. Икры и бедра были судорожно сжаты, спина одеревенела, поэтому она все время ерзала в седле, стараясь в то же время не потерять равновесие.
Если бы она упала с лошади, то поставила бы капитана перед выбором: либо мчаться дальше на поиски сестры, либо задержаться в пути, чтобы позаботиться о глупой женщине, которой, несмотря на все уговоры, пришла в голову блажь ехать вместе с ним.
Сердился ли он на нее? Пока они мчались рысью или галопом, разговаривать было невозможно, к тому же Мэтью не отрывал взгляда от дороги, и Джемма не осмеливалась его отвлекать.
Грум ехал позади и тоже хранил молчание, поэтому тишину нарушал лишь топот лошадиных копыт. Иногда до их слуха долетало уханье филина, потом где-то рядом запел соловей, невидимый в темноте, его песня была пронизана щемящим чувством печали. Постепенно мыслями Джеммы завладела Кларисса. Она поехала с капитаном ради ее спасения, поставив себя на место пропавшей девушки. Одному Богу известно, что с ней случилось. Джемме страшно было об этом подумать.
К тому времени, когда зашла луна и все вокруг окутала непроницаемая тьма, лошади стали выбиваться из сил. Всадники не жалели ни себя, ни лошадей, их подстегивало нетерпение и настойчивость Мэтью. Но в глубине души Джемма не могла не отдать ему должное, ведь каждая минута была дорога.
Они ехали по незнакомой местности, совершенно пустынной, без всякой надежды найти гостиницу и отдохнуть несколько часов. Джемма вспомнила свое возвращение из Брайтона, когда ее не интересовала гостиница. Однако кучер, правивший экипажем, знал все их наперечет.
— Я ездил по этой дороге несколько лет назад, — донесся из темноты голос Мэтью. Впереди Джеммы маячил лишь его силуэт на большой черной лошади. — По моим расчетам, мы уже должны были подъехать к деревне, но сейчас слишком темно, чтобы продолжать путь.
Он натянул поводья, и уставшее животное опустило голову и захрапело.
— Тебе известна эта дорога? — спросил Мэтью грума.
— Нет, сэр, — ответил конюх. — Я родился и вырос в Лондоне, сэр. Кроме того, мне кажется, что моя лошадь захромала. Может быть, она потеряла подкову.
— Слышите, где-то неподалеку журчит вода. Судя по всему, рядом с дорогой течет ручей. Надо напоить лошадей, заодно там и отдохнем до рассвета.
Мэтью спрыгнул с коня и подошел к ней, чтобы помочь. В противном случае она свалилась бы с лошади. Когда он приподнял ее и опустил на землю, она не почувствовала ног, они затекли.
Но он не выпускал ее из объятий, вскоре она ощутила покалывание в ногах и поняла, что к ним возвращается чувствительность. Мэтью прислонил ее к стволу небольшого дубка, росшего подле дороги; чтобы не упасть, она ухватилась за одну из его ветвей.
— Я чувствую себя вполне нормально, — храбро солгала Джемма.
Она не видела выражения его лица, но в его словах явно звучало недоверие.
— Отдохните здесь, а я пока напою лошадей.
У Джеммы пересохло во рту, и она направилась туда, где слышался плеск воды.
— Встаньте чуть выше по течению от места водопоя лошадей, там вода чище, — посоветовал Мэтью. Она так и сделала, затем опустилась на колени и, сложив ладони ковшиком, принялась черпать воду и пить. Пила, пила и никак не могла напиться.
Капитан отвел лошадей к дороге и привязал к дереву. Джемма попробовала встать, однако ноги не слушались. Она с трудом выпрямилась и стала подниматься по пологому склону ручья.
Мэтью уже поджидал ее. Он протянул ей руку — в темноте его ладонь была почти неразличима — и крепко схватил ее за запястье.
— Сюда, — произнес Мэтью, накинул ей на плечи свою куртку и повел Джемму к укрытию между деревьями, туда, где место было поровнее. — Ложитесь и попытайтесь уснуть. Я буду от вас всего в нескольких шагах — если что, зовите.
Он помог Джемме расположиться, расстелил на голой земле свою куртку, чтобы она легла на нее. Затем до ее слуха донеслись слабый хруст и шорох, это Мэтью устраивал себе ложе чуть поодаль от нее. Грум уже храпел вовсю.
Джемме казалось, что она не сможет уснуть на земле. Она прикрыла глаза, решив, что просто полежит до рассвета. Где-то поблизости заквакала лягушка, захлопал крыльями филин, встревоженный их присутствием. Рядом застрекотало какое-то насекомое. Джемма не заметила, как провалилась в сон.
Когда она приоткрыла глаза, то очень удивилась, обнаружив, что уже светает. Ночной мрак уступил место предрассветным сумеркам, она слышала, как где-то неподалеку щипали траву лошади, затем пропела птица.
Мэтью уже проснулся и хмуро смотрел на небо. Ах да, Кларисса, корабль уплывает из Дувра. Им надо торопиться.
Джемма попыталась приподняться, но ее мышцы протестующе заныли. Тело словно одеревенело.
Мэтью подошел к ней и протянул руку. Сдержав стон, Джемма поднялась.
— Вы сильно устали? — участливо спросил капитан.
— Немножко, — ответила Джемма.
Мэтью пошел будить грума. Джемма, забравшись в укромный уголок, справила нужду. Затем спустилась к воде, чтобы вымыть руки, лицо и напиться. Кое-как приведя в порядок волосы, она вернулась к месту своего ночлега и надела шляпу. Теперь отовсюду уже доносился птичий щебет и пение.
Тем временем мужчины осмотрели лошадей. Мэтью взглянул на Джемму и с сомнением покачал головой:
— Третья лошадь охромела. Конюх отведет ее в близлежащую деревню и останется ждать там. Вы не привыкли к таким трудным переездам, леди Джемма. Оставайтесь с ним.
Джемма упрямо вздернула подбородок.
— Да, я проскакала довольно много. Но здесь не останусь. Уверена, что вам понадобится моя помощь.
— Как вам угодно.
Он подсадил ее в седло. Джемма закусила губу, чтобы не застонать от боли, наконец уселась и взяла в руки поводья.
