Оруженосцы попытались спорить с ней и говорили, что сами будут ухаживать за лордом де Уореном, поскольку его раны так ужасны, что обрабатывать их — не женское дело.
— Спасибо. Мне нужна ваша помощь, но я сама буду заботиться о его ранах. Лорд де Уорен необыкновенно горд и посчитает оскорблением проявлять слабость перед своими людьми.
Они втроем едва смогли перенести настои, истолченные травы, экстракты и целебные кашицы из буфетной в главную башню.
— Нам постоянно будут нужны чистые простыни. Оруженосцы поспешно удалились, чтобы исполнить все ее просьбы.
Оставшись наедине с мужем, Джейн поднесла его горячие ладони к губам, шепча ласковые слова, чтобы успокоить его, а затем отбросила укрывавшую тело простыню. От ужасного зловония она едва не лишилась чувств.
— Я знаю, как ты страдаешь, Линкс, — прошептала Джейн. — Доверься мне… отдайся полностью в мои руки… вручи мне свою волю, и я попытаюсь забрать твою боль.
— Он моргнул, показывая, что слышит ее, но Джейн знала, что для Линкса де Уорена, как бы болен и беспомощен он ни был, почти невозможно полностью ввериться чьим-то рукам. Она улыбнулась мужу и запустила пальцы в его волосы. Джейн сосредоточилась на том, что ей предстояло, пытаясь не обращать внимания на ужасающую грязь и вонь.
Одновременно с уверенным нажатием пальцев Джейн вполголоса напевала, объясняя ему, как отвлечься от боли. Ее пальцы описывали расходящиеся круги, и в такт этим убаюкивающим движениям звучал ее голос:
— Я так сильно люблю тебя, мой милый… отдай мне свою боль… дай ей уйти, не бойся, я буду здесь…
Спокойствие Джейн было чисто внешним. Сердце разрывалось от страха, любви, надежды и отчаяния. Она хотела бы избавить Линкса сразу от всего: от лихорадки, грязи, раны, но чутье подсказывало, что прежде всего ей нужно вступить в схватку с жестокими страданиями, и поэтому она решила подкупить Линкса.
— Если ты заснешь, то, когда проснешься, я принесу тебе сына… а теперь спи, позволь боли уйти… забудь о ней.
Ее сердце разрывалось от жалости к некогда могучему воину, который никогда в жизни не доверял женщинам; теперь у него не было выбора. Прошел почти час, прежде чем Линкс закрыл глаза и погрузился в сон, но для Джейн больше не существовало такого понятия, как время; не было ни дня, ни ночи, ни прошлого, ни будущего — только настоящее.
Джейн убедилась, что он не может видеть ее, и в отчаянии закрыла глаза. Его жизнь висела на волоске, тонком, как паутинка. Просто чудо, что Линкс перенес дорогу домой. Где-то в глубине души Джейн понимала, что он умирает, но поклялась себе не признавать этого, хотя из-под ее зажмуренных век скатывались слезинки и падали, подобно жемчужинам, на крепко сжатые руки.
В соседней комнате ее ждал Кейси с валлийскими лекарями. Выйдя из спальни, она сразу приступила к делу:
— Я не хочу знать, как это произошло; позже у нас будет достаточно времени, и вы расскажете обо всем. Мне нужно знать, чем вы лечили его; затем я хочу, чтобы вы описали мне глубину повреждений, и, наконец, я желаю выслушать ваши советы.
Посоветовавшись с валлийцами, Джейн обратилась к брату:
— Кейси, сходи-ка сейчас в монастырь. Францисканцы изучают минералы. Мне нужно немного перманганата, поташа и, возможно, серы. Пожалуйста, поторопись, — сказала она и, видя, что Кейси пытается протестовать, добавила: — И не надо говорить мне, что мой муж умирает. В данную минуту он жив, и эта минута — все, что у нас есть.
Когда Джейн вернулась в спальню, Линкс уже проснулся. Его оруженосцы принесли по стопке чистых простыней и полотенец, и Джейн дала им новое задание:
— Томас, мне сию минуту нужна горячая вода. И скажи на кухне, пусть с этого момента там постоянно держат запас кипятка. Тэффи, попроси кого-нибудь из поваров приготовить для Линкса ячменную воду.
Когда они ушли, Джейн взяла одно из своих снадобий, приготовленное из сока белого мака, смешанного с медом и водой, чтобы заглушить его горечь.
— Я хочу, чтобы ты попробовал это выпить, любимый. Возможно, тебя вырвет, но и оставшегося будет достаточно, чтобы уменьшить твою боль и помочь тебе заснуть.
Она поднесла чашку к его губам и немного наклонила. Линкс втянул в рот горькую белую жидкость и проглотил. Почти сразу же его стало тошнить, а затем вырвало. Джейн с ужасом смотрела на его мучения, но понимала, что должна быть жестокой.
Томас принес горячую воду, и они вдвоем все убрали и постелили на кровать чистые простыни. Затем Джейн выполнила свое обещание. Она побежала в комнату, взяла сына и принесла его наверх.
— Посмотри на папочку! — пропела она, Поднося ребенка поближе.
Сердце ее готово было разорваться на части, когда она увидела, как запекшиеся губы Линкса сложились в подобие улыбки. Джейн молила всех известных ей святых и языческих богов, чтобы настой мака подействовал, передав Линкса в объятия Морфея, Но вот его глаза стали закрываться, она опустилась на пол рядом с кроватью и покормила голодного сына. Возвращая его няне, Джейн сказала:
— У меня не будет времени на маленького лорда, Грейс. Думаю, нам нужно найти кормилицу, потому что могут быть такие моменты, когда я буду не в состоянии даже покормить его. Попроси Джудит прийти ко мне: может, она согласится пожить вместе со своим ребенком в соседней комнате.
Джейн легла рядом с мужем и сжала его горячую от лихорадки ладонь. Она шептала ему волшебные слова любви и надежды, и они обволакивали, подобно ласковой неге. Она ласкала взглядом его лицо — выступающие скулы и твердый подбородок, заросшие щетиной.
Лежа рядом с мужем, Джейн убеждала себя в том, что они связаны невидимыми узами, которые никогда не разорвутся. Так было с самого начала. Узы были очень тонкими, пока не родился ребенок, а теперь эти волшебные нити связывают их троих. Сейчас они тоже непрочные, но будут крепнуть с каждым днем благодаря любви и доверию.
Джейн упрямо гнала от себя мрачные мысли, понимая, что они отнимают силы и мужество. Наступили тяжелые времена, заполненные страданием и болью, и их нужно пережить — любым способом, необязательно с гордостью и достоинством. Им предстоит страдание, чтобы затем насладиться счастьем. Джейн вспоминала услышанные от кого-то слова: «Если я храню в сердце зеленую ветвь, певчая птица непременно прилетит». Джейн верила в это всей душой. Если Линкс дорог ей — а это было правдой, — значит, она спасет его.
Алиса Болтон, расположившаяся в роскошных апартаментах Эдинбургского замка, с трудом могла поверить, что Роджер Фитцуорен сделал то, что было задумано. «Я отомщена! — вновь и вновь повторяла она. — Линкс де Уорен заслуживает смерти за то, как он поступил со мной. Я сдержала свою клятву: уничтожила гордеца при помощи его же собственного кузена!»
Алисия со страхом смотрела в будущее, но теперь поняла, что поступила правильно. За все время, проведенное с Линк-сом де Уореном, ей ни разу не удалось не только управлять им, но даже повлиять на него. Фитцуорен был совсем другим. Алиса с легкостью манипулировала им, как марионеткой. Нужно только знать, когда и за какую ниточку дернуть.
