— Натан, — глухо сказал Евгений без предисловий, — мне нужно с тобой встретиться. Срочно.
— Хорошо, что ты позвонил, Женька, — отозвался Натан. Голос у него был какой-то серый, усталый невыразительный. — Я тоже хочу тебя увидеть. Подъезжай ко мне домой.
— Ты не на работе?
— Концерна больше нет. Есть только сплошная головная боль. И предательство. Давай, жду.
Натан отключился. Чёрный покачал головой, хмуро посмотрел на автобусную остановку, забитую народом, и пошёл ловить такси.
…Натан с Мишей Рубинным сидели на веранде. Перед ними стояла полупустая бутылка любимого натановского армянского коньяка и одна пузатая рюмка. Оба были грустны, молчаливы и трезвы. Рубин не пил совсем, а на Натана коньяк, похоже, не действовал.
Чёрный пододвинул себе стул, сел, протянул руку за рюмкой, налил коньяку и залпом вылил себе в рот. Натан поднял на него глаза.
— Вот такие дела, Чёрный, — тихо сказал он. — Как ты? Я давно тебя не видел…
— По-старому, Натан, по-старому. Ты же знаешь мои дела. А вот у тебя что происходит? Я слышал, ты хорошо поднялся. И вдруг сегодня ко мне заявляется следователь и предлагает тебя сдать. Причём, за немаленькое вознаграждение. В чем дело, Натан?
— Что ты удивляешься? Случилось то, что должно было случиться. Правильно говорили древние: «Не делай добра, не получишь зла».
— Объясни толком, я ничего не понимаю. Это из-за того, что ты создал партию? Или все дело в твоём банке? Дорогу кому-то перешёл?
Из того, что Натан рассказал, Евгений понял далеко не все. Все-таки экономика — не его конёк. Но одно он уяснил чётко: Натану грозит тюрьма. Это в лучшем случае. В худшем — его просто убьют, выкинут, как ненужный хлам. А вслед за Натаном полетят и менее значимые головы, в том числе и его, Чёрного, голова. Впрочем, Эдик хорошо дал ему это понять.
Суть дела состояла в том, что участники альянса, то есть Инвестстройбанк и корпорация «Рос-Исраэль» намеревались привлечь средства из Израиля и вложить их в российские государственные облигации, о чем и шла речь на встрече в Израиле год назад. Уже в марте председателю правления банка Николаю Полунину стало известно, что корпорация собрала в Израиле два миллиона долларов, и он направил запрос: почему не перечисляете средства. Натан на это ответил, что между ними существовала договорённость, по которой первые деньги должны были быть перечислены в Москву лишь в начале лета. Именно тогда он почувствовал, что его собираются элементарно «кинуть». Несмотря ни на что, он сделал предложение Полунину заработать деньги на других финансовых операциях. Тем более что у Инвестстройбанка возникли финансовые трудности, которые были связаны с кредитованием приморского региона России. Натан предложил Полунину разместить «короткие» депозиты в одном из иностранных банков. Причём, и дивиденды были очень привлекательны, чуть ли не 30 процентов годовых. Никто никого не собирался обманывать. Система выглядела следующим образом: Натан извещал российский банк о наличии запроса на кредит. Инвестстройбанк дл этой цели переводил необходимые деньги. На этих условиях банк разместил последовательно четыре депозита на сумму в несколько миллионов долларов, которые были возвращены с процентами.
— Моим условием было одно: чёткий срок перевода денег, — рассказывал Натан, горько скривив губы. — Я же являлся гарантом интересов в сделке с обеих сторон. И все шло нормально. Да что там нормально, просто замечательно. Пока не наступило время переводить деньги в пятый раз. Полунин подтвердил, что согласен разместить очередной депозит. А потом заявил, что его перестало устраивать то, что депозиты перечисляются без гарантий. Ты такое видел?! Работали, работали, и вдруг… Мне бы, дураку, уже тогда надо было бы задуматься, а я лох! Но в качестве гарантий возврата кредита я предоставил ему долговое обязательство и денежные чеки на сумму долга. Но он и после этого отказался выделить кредит, хотя понимал, что подводит меня под монастырь. Сука! В принципе его можно было бы понять, если бы я действительно собирался его «кинуть». Может быть, он испугался. Но почему нельзя было поговорить, обсудить, решить, в конце концов, эту проблему? Неужели он не понимал, что подобное мошенничество в Израиле, мягко говоря, затруднительно? Ведь на основании долговых обязательств и в случае невозврата денег я лишаюсь права на финансовую деятельность и у меня арестовываются все счета. Кто со мной после этого будет иметь дело? А если учесть, что я несу ответственность и перед ворами, перед Дядей Борухом, Секой… Я бы потерял все, если бы решил «кинуть» Полунина. Впрочем, я и так все потерял. Если предположить, что я все-таки, несмотря ни на что, не вернул бы деньги, то, как ты понимаешь, нанёс бы ущерб не только России, но и Израилю. Ведь мы уже вовсю проводили компанию по сбору денег. А это значит, что кроме Интерпола, российских спецслужб и российских воров, меня бы разыскивал и Моссад. А ты, Чёрный, не хуже меня знаешь, что это такое. Не сумасшедший же я, в конце концов, чтобы подвергать себя такому риску.
Натан налил себе коньяку, опрокинул в рот и откинулся на спинку стула. Евгений переглянулся с Рубиным. Миша пожал плечами. Чувствовалось, что он и сам в недоумении от всего происходящего. Чёрный прокручивал в голове информацию, полученную от Натана. Чего-то не хватало в его размышлениях. Особенно если учесть, что полиция всеми правдами и неправдами хочет Гринберга засадить. Скорее всего, мотивы таковы: есть ряд юридических лиц, которые очень заинтересованы в том, чтобы идея корпорации «Рос-Исраэль» была скомпрометирована и не возродилась больше никогда. Кому Натан перешёл дорогу, когда попытался увести вклады новых израильтян, приехавших из России? Естественно, банкам, где эти вклады и находились. И если исход еврейских сбережений в Россию при содействии Натана удался бы, то потери банков-конкурентов исчислялись бы не одним десятком миллионов долларов. Ради того, чтобы этого не допустить, стоило расстараться. А так как финансовая система Израиля монополизирована, и рынок депозитов поделён между четырьмя крупнейшими банками страны, то им не составляет труда договориться между собой и выкинуть конкурента с рынка. Привлечь же к этому делу полицию и выставить Натан как обычного уголовника — вообще раз плюнуть. Кто ж захочет иметь дело с уголовником?
Чёрный высказал свои предположения Натану, но тот только отмахнулся.
— Я и без тебя это знаю, Женька. Сейчас надо думать о другом, что дальше делать?
— Сматываться тебе надо.
— И куда? В Америку? В Новую Зеландию? И всю жизнь скрываться? Так ведь все равно достанут. Ты не хуже меня это понимаешь. Нет, Чёрный, я должен разобраться с теми, кто меня подставил. И в первую очередь с Полуниным. И с Сашкой Рублём. Это он меня уговорил. Я уверен, что они заранее все решили.
— Ты не сможешь отсюда уехать. Наверняка тебя пасут. Через аэропорт не прорвёшься, на теплоходе не уплывёшь…
— Мы тут с Мишей обсуждали этот вопрос. Можно попробовать через египетскую границу. Проводят же сюда проституток… Деньги у меня есть, не проблема. Выправлю новые документы — и вперёд. — Натан улыбнулся.
