Данана принял решение, успокоился и сосредоточился на подготовке к визиту президента. Он долго думал о моменте встречи. Что он должен сделать, когда увидит президента? Что сказать? Сколько раз поцеловать в щеку? Как долго сжимать его руку при рукопожатии?
Со всеми стоящими в ряду президент здоровался за руку. Когда подошла очередь Дананы, он кинулся к президенту, обнял его, расцеловал в обе щеки и громко закричал, как крестьянин:
— Да хранит вас Господь на благо Египта! Я ваш верный сын Ахмед Абдель Хафиз Данана из деревни Шухада провинции Мануфия.
Он решил выставить себя смешным простолюдином, чтобы доказать президенту не только свою любовь, но и то, что он настоящий египтянин. Данане повезло — на лице президента появилось удовлетворение. Это настроение тут же подхватили приближенные к нему лица, которые стали смотреть на Данану с расположением и симпатией. Президент положил ему руку на плечо и сказал:
— Значит, ты из Мануфии? Мы земляки.
— Это честь для меня, господин президент!
— Крестьянин до мозга костей! — громко рассмеялся президент.
Тут же защелкали фотоаппараты, и Данана, таким образом, удостоился чести появиться рядом с президентом в центральных газетах со следующим комментарием: «Господин президент шутит с одним из египетских аспирантов во время своего успешного исторического визита в США».
Президент прошел по коридору, за ним на расстоянии двух шагов скромно следовал посол, а затем, соблюдая дистанцию, полумесяцем все остальные встречающие. Просторный зал выглядел по-восточному — стены украшены резьбой и декорированы в исламском стиле, с потолка свешивались сверкающие хрустальные люстры. Изначально зал проектировался для лекций и показа фильмов, но сегодня в честь важного гостя здесь установили роскошную кафедру с букетами роз, а над ней повесили портрет президента в натуральную величину и плакат, на котором огромными арабскими буквами было написано: «Египтяне приветствуют в Америке лидера нации. Клянемся в верности во имя процветания и демократии». Все, что происходило в зале, транслировалось на большом экране у главного входа в здание консульства.
Гости, занявшие места в лекционном зале, беседовали друг с другом и обменивались шутками, возможно, чтобы скрыть свое волнение. Как только вошел президент, все встали, и зал разразился продолжительными аплодисментами. Данана подал группе аспирантов, которых посадил с правой стороны, условный знак, и они прокричали нараспев приветствие президенту, хлопая в ладоши, как их научили. Волна возгласов нарастала, пока президент не выставил перед собой обе руки, что означало: «Довольно. Благодарю».
Никаких неожиданностей не было, кроме случая, произошедшего через минуту. Некоторые из присутствующих встали и попросили сфотографироваться с господином президентом. Президент ответил на их просьбу и приказал охране пропустить. Каждый поздоровался с президентом за руку, и все, гордые, встали вокруг него для съемки. К ним подошел фотограф президента с новейшей камерой — это был полный лысый пятидесятилетний мужчина. Как потом выяснилось, он был новичком, и решение о его первой командировке в команде президента было принято лишь потому, что старый фотограф заболел. Президент и стоявшие вокруг него изобразили улыбку на камеру, однако время шло, а фотограф все пытался настроить камеру и не сделал еще ни одной фотографии. Вдруг он махнул рукой со словами:
— Пожалуйста, господин президент, встаньте немного правее.
Зависла глубокая угрожающая тишина. Президент не сошел со своего места. Его взгляд был устремлен вверх, как будто он разглядывал что-то на потолке. Было известно, что так он выражал свое недовольство. Когда ему что-то не нравилось, он запрокидывал голову, и все вокруг должны были принять меры к исправлению ситуации. То ли фотограф оказался несообразительным, то ли он подумал, что президент его не расслышал, но он оторвался от камеры и громко попросил:
— Господин президент… Вы не помещаетесь в кадре… Немного правее, пожалуйста…
Не успел он произнести последнее слово, как получил звонкую пощечину. Глава протокола вырвал у него камеру и швырнул ее в сторону. Аппарат разбился о пол вдребезги. Он схватил фотографа за воротник и зарычал:
— Как ты смеешь указывать президенту, как стоять, сукин сын! Даже если весь Египет перевернется, президент будет стоять, как стоит. Убирайся, скотина!
Он с силой толкнул фотографа в спину и дал ему ногой такого пинка, что тот еле удержался на ногах и поспешил к выходу, испытывая и шок, и унижение, а глава протокола продолжал изливать на него свой гнев. Люди, попросившие сделать снимок, расступились и от греха подальше решили вернуться на свои места, как будто ничего не произошло. По выражению лица президента было видно, что он доволен тем, как поступили с наглым фотографом. Он обвел все вокруг тяжелым, почти неподвижным взглядом, словно всем своим видом подтверждая, что он безупречен, и пошел к трибуне в напряженной тишине, которая тут же была нарушена раскатистой волной аплодисментов.
Президент сел в роскошное кресло, и встреча началась с того, что бородатый Маамун прочитал отрывок из суры «Аль-Фатх»: «Воистину, Мы даровали тебе явную победу». Вновь раздались возгласы и аплодисменты, и президент, положив перед собой на трибуну бумагу, стал читать текст, написанный крупными буквами — очками перед камерой он никогда не пользовался. Он рассказал об успехах, которых невозможно было достичь без Божьей помощи и сил великого египетского народа, и закончил свою речь обращением к аспирантам, сказав, что каждый из них является послом своей страны, о которой должен радеть и умом, и сердцем. Его выступление было традиционно скучным, как все, что писал для него Махмуд Камель — главный редактор издания правящей партии «Родина». Как только президент закончил, снова раздались аплодисменты и возгласы, организованные Дананой, который вошел в раж и размахивал руками. Артерии на шее напряглись, и он кричал что было мочи: «Да здравствует президент! Да здравствует наш герой войны и мира! Да здравствует основатель нового Египта!»
Затем последовали приветственные речи посла, консула и, наконец, президента Союза египетских учащихся Ахмеда Дананы. Голос его звенел:
— Мы обещаем Вам, господин президент, что будем любить отечество так, как Вы нас учите. Мы последуем Вашему примеру и будем работать, как Вы, не щадя себя, так же достойно и честно, как Вы. Да хранит Вас Бог. Вы сокровище, Вы мощь Египта!
Снова были аплодисменты и выкрики. Посол предоставлял слово строго согласно утвержденной программе. Все выступления были заранее подготовлены и тщательно выверены, и суть всех сводилась к восхвалению президента. Даже вопросы были скорее риторическими и задавались лишь с целью сделать президенту комплимент. Например, кто-то спрашивал: «Как вы помогли египтянам справиться с вызовами современности?» или: «Как вы используете свой военный опыт на благо страны?» Отвечая на вопросы, президент повторял те же слова, которые из номера в номер печатали в газетах. Когда он шутил, все смеялись, и Данана больше всех. Он специально начинал позже, чтобы обратить на себя внимание президента. В конце посол торжественно заявил:
