Я ее оборвал:
— За что вы угодили в полицию?
Она покачала головой:
— Но почему это повторяется снова и снова? Почему я не могу найти мужчину, который готов пойти за мной в огонь, как и я за ним?
Она приподняла подол длинного черного платья и утерла глаза.
На левом колене я заметил татуировку — птица феникс простирает крылья. Наверное, Элеонора никогда не носит мини-юбки.
— Отец отказался от меня, когда мне было тринадцать, и с тех пор мужчины то и дело бросают меня, — сообщила она.
— Если отец бросил вас, это не значит…
Элеонора поднялась со стула.
— Он не бросил, — сказала она, — он погиб от несчастного случая.
— Простите, — заторопился я. — В автокатастрофе?
Элеонора скорбно улыбнулась.
— О, нет, это я еще могла бы принять. — Она с вызовом посмотрела на меня. — Ему на голову с балкона упала маленькая собачка. Это было в Торремолинос.
Дорогой дневник, я честно пытался не рассмеяться. И в течение пяти секунд мне удавалось сохранять невозмутимость, но потом я все же не выдержал. Быстро отвернулся, но Элеонора, видимо, прочла правду по моим трясущимся плечам:
— Да, смейтесь, смейтесь над самым трагичным событием моей жизни.
Я попытался сдержать себя и выпалил:
— Породистая собака?
Почему? Ну почему? Я прекрасно знал, что в затхлом испанском городишке не водится породистых собак. Я был там пять лет назад.
Заплатил Элеоноре 9 фунтов, попросил ее уйти и больше не приходить.
Прежде чем захлопнуть дверь, она сказала:
— Я еще вернусь!
Если она и вернется, я ей не открою.
Суббота, 2 мая, Вязовый проспект.
11.59.
У меня ничего не осталось. Ни дома, ни денег, ни машины, ни рукописей. Элеонора все сожгла. И пластиковых насекомых Уильяма. И кроссовки Гленна.
Мужик с автозаправки «Бритиш петролеум» извинился, что продал ей бензин. Он стоял в толпе возбужденных зевак, наблюдавших, как горит мое обиталище.
Все мы стояли и смотрели, пока не погасло пламя. Затем главный инспектор Барон проинформировал, что Элеонора Флад арестована. По его мнению, ее не следовало «выпускать из мест заключения». Свою зловещую карьеру поджигательницы Элеонора начала еще в педагогическом колледже с небольшого пожара в баре — после того, как ей отказались продать алкогольный напиток.
Мама прибыла в махровом халате и серых носках, которые она надевает на ночь. Волнение и отблески пламени на лице сделали ее на десять лет моложе.
— Адриан, скажи, что ты застраховался! — были ее первые слова.
Я не решился ответить. Ответил вместо меня Гленн:
— Папа все время забывал, правда, папа?
И он неловко похлопал меня по плечу. А я похлопал его.
Из обугленного дома вывалился пожарный, бережно неся что-то в каске. Я надеялся, что это пятидесятифунтовые банкноты, но то был Эндрю. В мокром виде он весьма тощ.
Отец пытался меня утешить словами:
— Дома и имущество бывают зачастую обузой, приятель.
Дела мои обстоят хуже некуда. Однако у меня есть Уильям, Гленн и Эндрю, а еще пропахший дымом дневник, который пожарный нашел под матрасом в комнате Гленна. На обложке значатся слова: «Тайный дневник Гленна Моула (13)».
На первой странице написано: "Кагда я вырасту, я хочу быть пахожим на папу."
В своей жизни я неоднократно размышлял, как встречу пожар, наводнение или бурю. Помчусь ли прочь в панике, пытаясь спасти свою жизнь? До сегодняшней ночи я подозревал, что именно так и поступлю. Но проснувшись от грохота взрывающегося стекла, от запаха дыма и жара языков пламени, я выяснил, что волнует меня вовсе не собственная жизнь. Единственное, что меня в ту минуту заботило — вывести из дома мальчиков.
Полагаю, к завтрашнему утру я весьма приукрашу историю и предстану перед общественностью в ореоле героя — в ореоле, которого, возможно, и не заслуживаю. Но сейчас, в эту ночь и в этот час я с превеликим удовольствием говорю — держался я молодцом.