Снег продолжал валить, серый восход почти не добавил видимости — так, слегка посерело в лесу. Ветер не унимался, ломал ветки, вихрем крутился на редких опушках, залепляя лицо летящими хлопьями. Середин спрятался под толстой елью, пожевал всухомятку мяса. Ноги налились свинцом, глаза резало от недосыпа и тающего на лице снега. Срезал, называется…
Наконец небо чуть прояснилось, и он сумел сориентироваться по солнцу, тусклым пятном проглянувшим сквозь тучи. Определив направление ветра, ведун подставил ему левую щеку и упрямо зашагал вперед. Только бы ветер не поменял направление, иначе так и придется плутать, пока не упадешь.
Ведун понял, что вышел на опушку, когда ветер с такой силой ударил его в грудь, что чуть не повалил на землю. Середин протер ладонью лицо. Прямо перед ним был перешеек между озерами, дальний берег скрывался в густо летящем снеге.
— Дошел-таки, — выдохнул Олег.
Он двинулся напрямик, ломая высохшие стебли девясила.
«Она здесь, она ждет… Даже если и не ждет, я буду сюрпризом и, надеюсь, приятным сюрпризом…»
Он прошел по перешейку, впереди замаячили заснеженные ивы на берегу озера… Что-то было не так. Ивы, помнится, стояли позади дома. Середин прибавил шаг, ощущая, как в предчувствии беды сжимается сердце.
Сруба не было. На его месте стояла полуразваленная почерневшая печь, из-под снега торчали обгорелые бревна.
В голове стало пусто. Середин скинул лыжи, миновал остатки сеней и остановился там, где прежде была горница.
«Что там мне полудница плела? — вспомнил он. — На двух дорогах стоял, по одной пошел; что оставил — потерял, что найдешь — не убережешь. Вернуться — слово не сдержать, вперед пойти — сон потерять… Что найдешь — не убережешь…»
Середин присел на корточки, разгребая снег. Что-то же должно остаться, должно подсказать, что произошло. Пальцы скользнули по чему-то гладкому, как стекло. Олег ладонью смел снег. Это было металлическое зеркало, перед которым Велена расчесывала свои удивительные золотые волосы. Металл оказался закопченным, и Середин, схватив пригоршню снега, принялся чистить поверхность. Он уже чувствовал под пальцами глубокие царапины, видел их, но пока не мог сложить во что-то целое — Олег был уверен, что это адресовано ему. Рукавом тулупа он стер снег и копоть и обнаружил на зеркале три перевитые между собой руны футарка.
Это был ее родовой знак. Но что она хотела сказать, нацарапав руны на зеркале?
Он осел прямо в снег, крепко потер ладонями лицо. Так, если она ушла из этих мест… зачем жечь избу? Или…
Середин решительно поднялся. В селении должны знать, что произошло. Он миновал избу, под клонившимися под снегом ивами вышел на лед и зашагал прямо через озеро.
«Я из них душу вытрясу, а узнаю все, и если это их работа…» — Олег осекся. Нет, мужики ее уважали, не могли они ей красного петуха пустить.
Глава 19
Он пошел прямо через поле, утопая в снегу — лыжи остались на пепелище. Минут через пять, устав выдергивать проваливающиеся выше колен ноги, повернул назад, надел свои снегоступы и двинулся уже по краю, чтобы не выделяться черным пятном на белом просторе. Зачем раньше времени на глаза попадаться?
Ветер унялся, и только снег валил крупными хлопьями. Над избами Змеешки курился дымок, ворота в ограде были распахнуты. Середин остановился на майдане, решая, в какую избу зайти. Скрипнула дверь. Закутанный в овчину мужик с кувшином в руках засеменил к крайней избе, по колено увязая в сугробах.
— Эй, ну-ка, постой! — окликнул его ведун.
Мужик вгляделся в него сквозь снег, присел и, одной рукой прижав кувшин к груди, замахал на Середина:
— Уходи, уходи, парень.
— Ты мне расскажи сперва, что тут у вас приключилось. Почему избу Велены пожгли? — Олег подошел поближе и узнал мужика, приходившего спросить насчет рыбной ловли.
— Не мы это, всеми богами клянусь… — Мужик оглянулся, шагнул поближе и зашептал. — На Ярилу-зимнего наехали из Турова. Племяш посадника с дружиной, сам-десятый. И с ними ишо один. С тебя ростом, волос белый, глаза коршунячьи. И сразу к берегине нашей, на озеро. А там, мы глядим, дом полыхнул, кинулись тушить, да они погнали. Пусть, говорят, горит змеиное гнездо, ага. А берегиню посадник поперек седла бросил. А дружина у его, ну, сплошь живоглоты — из ятвагов набрал, тать окаянный. С тем и ускакали, да после четверых-то прислали, аккурат на…
— А это кого принесло? — Из крайнего дома вышли два рослых мужика в коротких кожаных куртках.
Один, заросший бородой до глаз, повернувшись спиной к ветру, стал справлять малую нужду прямо на стену, а второй вразвалочку направился к Середину, разглядывая его опухшими с перепоя глазами.
— Тебя ждали, — зашептал мужик. — Избу мою заняли, брагу хлещут, да все спрашивают, каков ты из себя, чтоб узнать…
— Кто таков? — Дружинник положил ладонь на рукоять меча, висевшего на поясе. — Ну-ка, подь поближе.
Нехорошо улыбаясь, Середин снял лыжи, скинул с головы малахай, отер лицо от снега.
— А-а, — осклабился дружинник, — на ловца и зверь. Давненько тебя поджидаем, голубь, все глаза проглядели. — Он оглянулся на напарника: — Ну-ка, зови ребят, да веревку прихвати.
— Ага, — тот запрыгал, заправляя свое хозяйство в порты.
— Сымай железяку, парень. — Дружинник крепко ухватил Середина за ворот, рванул на себя, дыхнув в лицо перегаром.
Олег, чувствуя, как в груди вскипает холодная ярость, взял его за кисть и медленно вывернул, гладя прямо в заплывшие глаза. Дружинник охнул, скривившись от боли. Середин коротко врезал ему в подбородок. Бородач, закатывая глаза, рухнул в снег.
Мужик бросил кувшин и, метя снег размотавшимися онучами, кинулся прочь. В свежем воздухе разлился запах браги.
Второй дружинник распахнул дверь в избу, крикнул что-то, выдернул меч и пошел на Середина. Олег продвинулся вбок, под ветер. Из дома выскочили двое дружинников. Все были в добротной одежде, мускулистые, крепкие парни с лоснящимися, наетыми мордами, привыкшие брать, не спрашивая, и бить, не предупреждая. Покосившись на ковыряющегося в снегу приятеля, они выхватили мечи и полукругом пошли на Середина. Он сбросил с плеч торбу и медленно потянул саблю из ножен.
— Нам все едино, — сказал дружинник с бритой головой и вислыми, как у сома, усами, — хоть живого привезем, хоть мертвого.
— Так берите, — подбодрил его Середин.
— Бей! — крикнул вислоусый, прыгая вперед.
Ведун увернулся вправо, сбивом отвел занесенный меч и рубанул противника по ноге. Дружинник взвыл, на снег плеснула красная струя крови. Олег встал над ним, отгородившись упавшим от двух других. Парни пошли на него с двух сторон, выставив мечи, сторожа каждое движение. Краем глаза Середин увидел, как лежавший дружинник поднял меч, целя в пах, и коротким ударом разрубил ему лицо.
