Напряженная тишина застыла вокруг. Даже ветер, черный ветер, диким волком воющий меж скал, покинул небо, затаившись в ущельях.
Берт выпрямился, не выпуская из рук Кость Войны. Самуэль – он давно потерял свой шлем с пышным султаном и ярко начищенный панцирь – растерянно всхлипывал, сжимая руками дрожащие колени. Марта… Вряд ли разум ее, отравленный Возрожденным, полностью отрезвился. «И хвала за это небесам, – подумал Ловец, беря рыжеволосую за руку. – Хвала за это небесам. Пусть она не запомнит ничего из того, что пришлось нам пройти сегодня…»
– Поднимайся, – скомандовал Берт Самуэлю. – Поднимайся, пора уходить отсюда. Мы и так припозднились – здесь уже никого не осталось…
Самуэль не заставил себя долго упрашивать.
– Что это было, хозяин? – спросил он, когда они уже шли, перешагивая через многочисленные трупы, вниз по горному склону. – Это существо… Оно говорило… По его словам, все получилось так, как хотело оно… Я не понимаю.
Ловец поморщился. Не надо говорить об этом! Сейчас – не надо! Боже! Дай нам всего только час! Только час, чтобы как можно дальше отойти отсюда, чтобы скрылась во мраке, чтобы скрылась за вершинами гор эта проклятая Башня!
– Хозяин?
– Марта со мной, – сквозь зубы прошипел Ловец. – Кость Войны у нас. Все получилось, как мы хотели… Не болтай. Лучше прибавь шагу.
– Да, хозяин. Но… я боюсь, правильно ли мы поступаем? Оно говорило что-то о том, что остался последний шаг. Что вам, хозяин, осталось сделать последний шаг…
– Заткнись, о господи! Заткнись, Самуэль! Заткнись и быстрее перебирай ногами.
– Я стараюсь, хозяин. Я стараюсь, но мне все равно за вами не поспеть. Если вы забыли, я ранен как раз в ногу… Хозяин… Хозяин? Хозяин!!! – когда торопливая речь Самуэля сорвалась на хриплый вопль, Берт резко обернулся.
Самуэль стоял в нескольких шагах позади него – стоял боком. Краска жизни стекала с его лица, как вода. Одну руку он прижимал к груди, а второй указывал назад…
Берту показалось, что он опять нырнул в один из своих ночных кошмаров. Черно-красное небо словно поднялось выше, освобождая место для самого чудовищного из всех ужасов, когда-либо касавшихся разума Ловца.
Крылатая Башня оторвалась от поверхности гор.
…Дикая радость пронизала все его тело. Истинное тело демона из Преисподней. Сошлось тысячелетие к тысячелетию, год к году, час к часу, минута к минуте, мгновение к мгновению. Он вновь обрел полную мощь, ту мощь, которая доступна ему лишь в стихии родного мира. Он стал самим собой. Здесь, в этом обиталище смертных, измерении, чуждом его существу.
Пока – чуждом.
Очень скоро этот мир покроет Тьма. И тогда этот мир будет принадлежать ему. Ему одному.
Ему – Эолле.
То, что происходило, происходило без малейшего звука. Как во сне. В этом-то и заключалась основная причина сковавшего Берта ужаса.
Тварь не имела определенных очертаний. Тварь, состоящая из лоснящейся, переливающейся самой в себе Тьмы, поднявшись в небо, медленно ползла на него. И не было в его мире силы, способной остановить чудовище. Будто туча, взмахивая двумя бесформенными клочьями, демон надвигался на трех прижавшихся друг к другу людей.
Жизнь влилась в окостеневшее до поры до времени тело. То, что еще недавно можно было принять за башню, обманувшись ее неподвижностью, теперь превратилось в существо – мыслящее и злобное.
И невероятно мощное.
Никакие армии человеческого мира не в силах повредить демону. Не в силах даже на миг замедлить его движения.
Тварь плыла на них, раздирая мир.
Небо трещало увеличивающимися прорехами серой пустоты, в которых, будто рвущиеся нити, мелькали белые молнии. Острые скальные пики, точно сахарные головы под воздействием сырого ветра, беззвучно крошились. Обрывки ветра, как мертвые птицы, черными лоскутами взлетали из потаенных ущелий и бессильно опускались обратно…
Ловец отчетливо понял, что жить им – всем троим – осталось считаные секунды. Сейчас тварь пожрет их. Даже улегшись на плаху, человек всегда надеется на то, что, может быть в последний момент случится нечто, что остановит течение смерти… Прозвучит повелительный оклик, и палач отложит топор. Спустится ангел с небес, и сгрудившаяся на площади толпа, минуту назад жаждавшая крови, завопит: «не виновен»!
Но сейчас откуда было ждать спасения?.. Надежды не было. То, что приближается к ним, – сама смерть. Неотвратимая смерть. Оказывается, вот что самое жуткое для таких, как он, для людей – неотвратимость.
Нет надежды.
И нет спасения.
Берт с усилием отвел глаза от твари, заслоняющей собой красно-черный небосвод, прореженный серыми пустотными пятнами, и посмотрел на Кость Войны в своих руках.
«Тьма наступает, Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада, Тьма уже здесь, и тебе осталось сделать последний шаг…»
Спасение! Боже, неужто есть выход из этого кромешного мрака?! Кость Войны…
«…чтобы Тьма обрела истинную власть…»
Даже не думай об этом. Лучше смерть, чем…
Марта прижалась к нему. Марта, еще не вполне очнувшаяся от долгого дурмана, смотрела на него расширенными глазами. Совсем как ребенок. Она не смотрела на ползущую на нее громадину, она смотрела на него, Альберта Гендера. Да, она не понимала того, что происходит. Но в глазах ее Ловец увидел мольбу.
Он – был для нее надеждой. Он – был для нее спасением.
Тварь закрыла собой все небо. Тварь расплылась по всему небосводу, как черное масляное пятно по воде. Камни под ногами Ловца, хрустя, расходились трещинами. Берт уже чувствовал опаляющее дыхание гибели.
– Хозяин… – пискнул Самуэль, но Берт не услышал его.
– Альберт! – позвала Марта.
Кроме страха, в ее голосе читалось удивление. Больше всего – удивление. Лишенная способности ясно воспринимать действительность, она по-детски знала, что он может спасти ее, но недоумевала, почему он до сих пор ничего не предпринимает.
– Альберт?..
Ловец быстро, страшась изменить свое решение, надел древний шлем на голову. И, в первые секунды ничего не ощутив, накрыл обеими руками Марту и Самуэля – и вместе с ними опустился на землю.
Раскат грома колыхнул мир.
Его время уходило. Измерение смертных пока не готово принять его в истинном обличье. Эолле становилось все тяжелее и тяжелее. Но он не спешил. Он был уверен, что предначертанное исполнится.
И его ожидания сбылись.
Свершилось!
Человек, который совсем скоро перестанет быть человеком, гордо выпрямился на крошащихся камнях. Две фигурки поменьше потянулись было за ним, но одним движением руки он отшвырнул их.
